Хорнунг сидела на софе и рыдала. Тойер сначала беспомощно ходил вокруг нее, потом сварил кофе.
Что-нибудь случилось? Тебя кто-нибудь еще обидел, кроме меня? спросил он, наконец, вернувшись с двумя кружками.
Она потрясла головой и встала, опершись на него.
В своем необычном настроении, когда он чувствовал, что к нему имеет отношение все на свете, он не испытывал особого любопытства к состоянию Хорнунг. Вообще-то он хотел быть тут с ней среди прочих своих задач, ну, просто тогда одной задачей для него было бы больше. Ему даже не приходило в голову, что он ощущает себя в эту минуту центром мироздания. В навесной полке он нашел бутылку коньяка.
Пожалуй, это должно помочь. Или ты еще собираешься вести машину?
Она без слов помотала головой, но коньяк только пригубила.
Тойер по-дружески сидел рядом с ней, держал ее руку и мысленно взвешивал множество фраз, из которых не произнес ни одной. Только ничего сейчас не менять, просто быть вот так вместе.
Через полчаса Хорнунг утерла последние слезы:
Все-таки забавно, чего только не натворишь, когда ты вдвоем с близким человеком.
Тойеру не хотелось расставаться с созерцательным состоянием, в котором он находился.
Сейчас я должен заняться
людьми, которые действительно кое-что натворили. Он тут же увидел, что она рассердилась на его слова.
Ну да, я-то никого не убила, так что какие проблемы! Под ее взглядом он невольно съежился.
Нет, солгал он, я имел в виду последнюю ночь, тогда я в самом деле ну определенно не совершил никакого подвига.
Дело не в этом. В ее голосе звучала усталость. От тебя и не требуется прыть жеребца. Вот только у меня внезапно появилось ощущение Я о том, что ты заснул, прямо посредине. Я так безумно одинока, Тойер.
Комиссар вздохнул. Он не хотел вместо своих обычных выверенных чувств погрузиться в абсурдную кашу страстей и промолчал.
Хорнунг набрала в грудь воздуха, словно вынырнула из морской глубины, где тщетно искала жемчуг.
Ладно, все в порядке. Не будем сейчас говорить об этом. Все-таки ты неожиданно появился у меня, в первый раз за все время. Я проявлю скромность и не стану тешить себя напрасными иллюзиями. У вас что-то произошло?
Это послужило паролем. Тойер начал с жаром рассказывать, ведь он приехал только ради этого. Если поначалу его подружка еще удивлялась, с каким спокойствием он описывал свой недавний позор, то после его озарения на плотине она уже не могла удержаться.
Вот это да! Я сейчас позвоню эксперту! воскликнула она. Вся эта история кажется действительно ну, не знаю Да, возможно, из-за этой картины кого-то в самом деле могли убить. Дай-ка мне трубку, мой знакомый сейчас наверняка еще не спит. Историков искусства, искусствоведов можно сравнить с нейрохирургами, им часто приходится делать свое дело, не считаясь со временем. Она вышла в прихожую.
Пока она звонила, Тойер подливал себе кофе и сделал добрый глоток из бутылки с коньяком. Разумеется, в каждой федеральной земле имелось отделение полиции, которое специализировалось на фальсификации произведений искусства, но маловероятно, что там захотят в конце рабочей недели поговорить с неудачником Тойером, но еще менее вероятно, что они согласятся это сделать на следующей неделе, когда он станет безработным экс-полицейским. Поэтому придется действовать прямо сейчас, на свой страх и риск.
Вернулась Хорнунг:
Да, он приедет. Мы можем встретиться завтра вечером у меня. Часов в семь.
Тойер кивнул.
Только я ничего не готовлю дома, грустно сказала она.
Тойер обнял ее с закрытыми глазами и попытался вложить в это объятие все тепло своего тела. Его подружка блаженно вздохнула:
Как давно ты меня не обнимал.
Еще никогда не обнимал, довольным тоном поправил он.
Ты не мог бы остаться? тихонько спросила она из-под его воротника. Я боюсь.
Чего ты боишься?
Нас, ответила она и опять заплакала.
Он промолчал. Они долго стояли обнявшись. Потом Хорнунг высвободилась из его рук:
Я знаю, что ты любишь спать у себя дома. Сейчас я закажу такси.
Дома, встав у окна, Тойер смотрел сверху на отъезжавшее такси. Водитель еще купил себе сигареты и лишь теперь двинулся дальше. Корпулентный сыщик еще какое-то время созерцал ночную улицу, она завораживала его своими ритмами и изменчивым пульсом.
Потом он позвонил Штерну.
Да, Габи Штерн слушает.
Добрый вечер, говорит Иоганнес Тойер, коллега вашего мужа
Тот самый, сумасшедший?
Тойер невольно засмеялся и подтвердил простоты ради. Потом услышал в трубке шорохи и чье-то раздраженное шипенье.
Господин Тойер, Штерн слушает. Извините, моя жена
Ничего, все нормально, заверил его старший гаупткомиссар и ни с того ни с сего добавил: Привет ей К тому же действительно поздно. И все попахивает безумием. Да, кстати, который час? Послушайте, Штерн, завтра нам придется поработать
Ему стоило некоторого труда убедить Штерна, что не все потеряно. К концу разговора комиссар чувствовал себя проповедником.
Если мы сейчас сдадимся, на нас можно ставить крест. Я заведу себе складной стульчик и стану просить подаяние возле «Вайн-Окса». А в супермаркете кассирша будет обменивать мне мелочь на бумажки. Но и у вас, молодых, дела будут не лучше. Короче, завтра вечером встречаемся у моей приятельницы Ренаты Хорнунг по адресу: Доссенгейм, Фрауенпфад, четырнадцать. Усвоил? Сообщишь остальным, это приказ. Возможно, я наберусь храбрости и позвоню Ильдирим, и, возможно, она придет.