Она прижалась коленкой к его ноге. Тойер на секунду испугался решил, что под столом собака.
Ну, что там такое, зачем я могла тебе понадобиться? спросила она, наконец. Выкладывай, не стесняйся. Даже если твоя проблема чисто профессиональная.
С одной стороны, Тойер испытал облегчение ведь они и на этот раз, как обычно, уходили от разговора начистоту, с другой стороны, он не мог уже вспомнить, что там бормотал среди ночи.
Ах, я не должен был вообще этого говорить Ладно, забудем
Хорнунг отодвинула коленку. Расхристанный парень в желтых деревянных сабо протарахтел мимо на мотороллере и свернул на Малую Мантельгассе. Комиссару нестерпимо захотелось взять его под арест, а желтую дрянь швырнуть в Неккар.
Его подружка отвела в сторону взгляд; ее улыбка стала еще более вымученной.
Жаль. Уголки ее рта дрогнули. Я уже давно уговариваю себя, с трудом продолжала она, что не так и плохо, если ты для чего-то нужна. И если я когда-нибудь сделаю для тебя что-то полезное, ты, возможно, не станешь постоянно забывать о моем существовании. Она растерянно помешала кофе и уставилась на созданный ею маленький водоворот, словно увидела в нем что-то необычайно интересное.
Я не забываю тебя, возразил Тойер. Скорей я забываю себя самого.
Он поднялся из-за столика, зашел в маленькую франкофильскую пивную, с презрением, как и полагается полицейскому, взглянул на сидевшие у стойки кожаные фигуры, которые уже с утра вливали себе в глотки пиво, хотя, честно говоря, охотно занялся бы тем же самым. Бросил пять марок в сигаретный автомат. Просто так, машинально. Автомат не сработал. Почти с облегчением надавил на кнопку возврата денег и снова двинулся к двери. Ему пришлось задержаться на несколько мгновений, пока официантка прямо на его пути расставляла перед клиентами двенадцать чашек кофе.
Конечно, я ничего им не сказал.
Сначала я должен узнать, что они там на него хотят повесить. Один из них выглядел, будто из группы «Виллидж Пипл», тот, что с усами как у моржа.
Тойер повернул голову к самодовольному говоруну. Среди тесной кучки он не сразу определил того, кому принадлежал голос, однако один из парней носил телекомовскую кепку. Комиссар помнил это что-то означало, но что, никак не мог сообразить. Выход освободился.
Хорнунг наблюдала за ним сквозь большое стекло.
Теперь они стоят шесть марок. Не позорься и больше не ходи за ними.
Тойер озадаченно взглянул на нее:
Ты куришь, что ли?
Хорнунг горько улыбнулась:
Да, временами. Но исключительно в твоем присутствии.
Сыщик пристыженно потупился.
Знаешь, Тойер, я никогда и не рассчитывала, что у нас получится совместная жизнь. Для этого мы, пожалуй, уже староваты, да и вообще Ах, от кораллов ведь никто не ожидает, что они вдруг сорвутся с места и поплывут куда-нибудь еще. Они должны быть красивыми, вот и все. Должны быть, понимаешь?
Тойер кивнул, но ничего не понял.
Я мечтала лишь о том, что нам с тобой выпадет несколько хороших лет, продолжала она. Ведь все так быстро пролетает. Сколько мы уже вместе, господин комиссар?
Тойер напряженно пытался вспомнить.
Два года?
Почти четыре. Глаза Хорнунг увлажнились. И я согласна теперь на все, даже на то, чтобы просто быть тебе полезной. С какой охотой я стала бы тебя презирать! За то, как ты со мной обращаешься. Но не могу, не получается. Большую скалу невозможно презирать, просто невозможно.
На нее можно только залезть, невинным тоном добавил Тойер.
Эта двусмысленность оказалась самой большой глупостью, какую он мог сказать.
Хорнунг сверкнула глазами:
Сейчас я влеплю тебе хорошенько, старый чурбан.
Тойер беспомощно поднял обе руки, он в самом деле испугался затрещины, словно ребенок.
Тебе ничего не говорит имя Фаунс? неловко спросил он.
Подействовало. Хорнунг задумалась. Комиссар мысленно поздравил себя.
Нет, сказала она, наконец. Оно имеет отношение к твоему делу?
Да, приблизительно. Тойер неуверенно улыбнулся. Но об этом я, разумеется, не имею права тебе рассказывать.
Возникла еще более неловкая пауза.
На сегодня это все, господин Тойер? Голос Хорнунг зазвучал по-новому, напомнив ее нескладному другу металлический визг пилы; и сейчас эта пила его распилит, без труда, ведь он-то не из металла. Вовсе не из металла.
Он набрал в грудь воздуха, тесней запахнул на теле кожаный пиджак, поправил брюки. Взглянул на небо, все ли там в порядке.
Потом рассказал про Вилли.
Ильдирим остановилась в коридоре, в конце которого находился ее кабинет, и невольно засмеялась. Проход был заставлен двумя скрещенными нестругаными брусьями, за ними лежала пленка. Четыре маляра красили стены плавными движениями певцов из группы «Вильдекер Херцбубен» .
Один из маляров подошел к ней:
Чем могу быть полезен, прекрасное дитя?
Ах, меня интересует чистый пустяк, в тон ему ответила Ильдирим. Мне, собственно, нужно только пройти в свой кабинет. И сесть за работу. С нарастающей радостью она увидела, что перед ее дверью выстроена пирамида из банок с краской.
Милая моя! Маляр, казалось, был в восторге от возникшей коллизии. Да там внутри пусто! Мы тут не управимся до конца недели. Ведь вчера вечером освободили все кабинеты. Вы уже забыли?