Вместо того чтобы слушать вторые дебаты, запланированные на то утро (пленарное заседание под названием «Что такое постбрекзитный консерватизм?»), Кристофер решил прогуляться в основное здание. Ему стало любопытно глянуть на новый номер, в который его так загадочно прописали. Путь он выбрал длиннее прежнего пошел по тропинке вдоль декоративного пруда и вновь заметил фигуру одинокого рыбака, сидевшего в созерцательном безмолвии и глазевшего на воду, которая, как и сам он, казалась бесконечно спокойной и бесконечно терпеливой. Кристофер задумался, каждый ли день рыбак сюда ходит.
Стремительно миновав вестибюль гостиницы, он взошел по впечатляющей дубовой лестнице посередине здания, ведшей на первый этаж. Там он оказался в просторном, мрачном и неприветливом коридоре с дверями по обе стороны. Номер Кристофера, девятый, отыскался в дальнем конце, в глубине дома. Две
двери, предшествовавшие девятому номеру, как он заметил, были обозначены как «8/1» и «8/2». Наверняка смежные. Ключ к его новому номеру был поразительно тяжелым и в замок входил довольно неловко. Однако, повозившись с ним едва ли не минуту, Кристофер сумел проникнуть внутрь.
Первое впечатление на него произвел уже сам размер номера. Он был громаден примерно в четыре, а то и в пять раз больше того, что во флигеле. Вдобавок его окутывала тьма даже в этот час дня. Окна, являвшие некий ограниченный вид на огород, были маленькие и витражные, а потому света пропускали мало. Главный предмет обстановки здоровенная кровать под балдахином. Вглубь уходила продолговатая узкая уборная; имелась и третья комната или так Кристофер поначалу решил, поскольку она было довольно большая, там разместилась бы некрупная кровать или хотя бы диван. Однако отсутствие окон и наличие вешалок подсказали ему, что это на самом деле исполинский гардероб. И там уже висел его костюм. Все его вещи, как он обратил внимание, были педантично разложены по спальне, а туалетные принадлежности ровным рядом на полке над объемистой раковиной. Все предметы мебели в основной комнате древние и тяжелые, в точности таким же оказалось и громадное «ушастое» кресло, размещенное перед пустым камином, выложенным камнем. Он плюхнулся в это кресло и несколько минут посидел, размышляя. Комната была роскошная и удобная, это уж точно, хоть и не то чтобы радостная. При прочих равных предпочтительнее той, какую ему определили вчера. И все же он никак не мог взять в толк, отчего его переместили столь внезапно.
Было в этом нечто странное. Что же все-таки происходит?
В Ведэрби-холле баров было два. Тот, что в зале «Дунсиада», оживленный и буйный. Тот, что в салоне «Аддисон» , гораздо приятнее, однако по неведомой причине гости его сторонились. Кристофер, заявившись туда в тот вечер после ужина, примерно в десять, обнаружил, помимо комментатора из «Новостей ВБ» и колумниста из «Шипастого» , энергично целовавшихся в тихом углу, лишь еще одного обитателя сэра Эмерика Куттса, сидевшего за столиком в одиночестве и щурившегося в мобильный телефон. Кристофер приблизился к столику и вежливо кашлянул.
Сэр Эмерик? проговорил он, когда профессор поднял на него взгляд. Позволите ли взять вам еще стаканчик?
Прежде чем ответить на этот вопрос, Эмерик спросил:
Мы знакомы?
Да, знакомы в некотором роде, ответил Кристофер. Я сейчас объясню. Вам того же?
Эмерик глянул на свой стакан так, будто забыл, что в нем было, и ответил:
Да, вполне. Бренди с содовой.
Кристофер взял того же и себе и, вернувшись к Эмерику в его угол, поставил оба стакана с выпивкой на стол и уселся, приговаривая:
Надеюсь, вы не возражаете, уже постфактум.
Отнюдь, отнюдь, произнес Эмерик без особого энтузиазма. Воздел руку со стаканом, осторожно и неуверенно протягивая ее Кристоферу. Ну, будем. И спасибо вам большое.
Надеюсь, вы не считаете, сказал Кристофер, что к вам пристает совершенно посторонний человек. На самом деле мы с вами встречались несколько раз. Но то было немало лет назад. Я учился в Святом Стефане в начале восьмидесятых.
Начало восьмидесятых! Боже мой, это же погружение в античную историю.
Я временами посещал ваши салоны.
Эмерик не откликнулся, а потому Кристофер добавил в порядке напоминания:
Вы проводили салоны у себя на квартире во Дворе Кайта .
Когда Эмерик вновь не отозвался, Кристофер задумался, не отказывает ли старику память. Но наконец возник ответ:
Прямо-таки роскошно вы их, на мой взгляд, назвали «салоны».
Но они и были роскошны, настаивал Кристофер. Изумительно роскошны для двадцатиоднолетки только что из школы в Сомерсете. Размещая капкан, он добавил: У вас там даже клавесин был, ну честное слово.