Прошу прощения Ребекка, так? Ребекка Вуд?
Женщина подняла взгляд и сняла очки для чтения. В серых глазах мелькнул проблеск любопытства.
Кристофер Сванн, произнес Кристофер. Из Святого Стефана. Помнишь?
Чтобы как-то откликнуться на это представление, мисс Вуд понадобилось несколько мгновений. А затем она откинулась на спинку, сплела руки, и на лице у нее появилась воинственная улыбка.
Кристофер Сванн, повторила она. Мне б и в голову не пришло. Никогда
бы не подумала, что именно тебе хватит смелости наглости объявиться здесь на этой неделе.
Что ты этим хочешь сказать? спросил Кристофер. Он уселся в кресло с кожаной спинкой и придвинулся чуть ближе к ее столу. Это публичная конференция. Я заплатил за свое участие, как и все прочие. Я здесь как непредвзятый наблюдатель, не более и не менее. Он глянул на груды документации у нее на столе и увидел, что отпечатана она почти вся на бумаге для заметок с логотипом группы «Процессус». Все борешься за славное дело Роджера, я смотрю.
Ребекка не ответила.
Четыре десятка лет преданной службы, продолжил он. Надеюсь, получишь ты с этого не только золотые часы в день выхода на пенсию.
И вновь поначалу никакого ответа. Ребекка перевернула несколько страниц и набрала еще несколько слов в ноутбуке.
Работа сама по себе вознаграждение, наконец произнесла она. Мало что приносит столько удовлетворения, как посвящение себя цели, в которую веришь. Но такому цинику, как ты, этого, подозреваю, никогда не понять.
Цинику?
Именно. Вот кем тебя считали в Кембридже, и ничего, судя по всему, с тех пор не изменилось, если можно о чем-то судить по твоим сетевым излияниям.
Вместо того чтобы отвечать на это, Кристофер задумчиво проговорил:
Надо полагать, это непросто работать на человека с такой ну, с такой сложной жизнью. Он с женой номер три сейчас, верно? Или четыре?
Ребекка одарила его еще одним презрительным взглядом и продолжила стучать по клавиатуре.
Надеюсь, Роджер хорошо с тобой обращается, вот и все, добавил он. Надеюсь, не воспринимает тебя как должное.
Я понятия не имею, что ты имеешь в виду, произнесла она.
Просто думаю, отважился Кристофер, если ты собираешься продать свою душу ради кого-то
Ребекка захлопнула ноутбук.
Про душу мою ты не знаешь ничего. Вообще ничего. Встав и опершись на стол, она продолжила: То, что в очень далеком прошлом мы с тобой вместе учились в Кембридже, не означает, что мы обязаны разговаривать друг с другом сорок лет спустя. Ты мне в те-то времена не нравился, а сейчас не нравишься и подавно. Роджер хороший человек, его мотивы и поступки ты постоянно толкуешь для своих читателей, уж какие они там у тебя есть, превратно. Если ты попытаешься хоть как-то помешать его работе со своими дурацкими притязаниями на так называемую самиздатскую журналистику, безразличие, которое я к тебе испытываю, превратится в нечто совершенно иное. Оно превратится в ненависть. Роджер, так вышло, средоточие моей жизни. Я не собираюсь за это извиняться, а толковать ты это можешь как угодно. Мне в самом деле безразлично, что ты обо мне думаешь. Знаю же я одно: мне незачем стыдиться ничего из сделанного в моей жизни что для Роджера, что для группы «Процессус».
Кристофер слушал эти слова бесстрастно, впитывая их, впуская их в себя, а затем сказал:
Правда? И продолжил: Какая жалость, что больше нет в живых Пола Дейнтри и своими взглядами на это он не поделится.