Впрочем, немудрено унитовцы да юаровцы, видимо, всё-таки очень достали фапловцев
Бронезащита что такое?
Нам каждому выдавались бронежилеты, и предписывалось их сохранять. Не им нас охранять, а нам их сохранять. Почему? Потому что за утерю каждого бронежилета полагалась выплата 250 долларов. Хотя по большому счету кому они были нужны, и если уж тебя ухлопают например, осколком в голову, зачем тебе бронежилет.
Поэтому, каждый, кто был на операции, хотя конечно и надевал бронежилет, как положено, застёгивался, но мало верил в его пользу. И наши советники 47-й бригады при отступлении тащили с собой бронежилеты, чтобы потом не платить 250 долларов. Наши ребята за свои жизни хоронились, да ещё тащили бронежилеты. Нормально, да?
Бывало такое, что у людей на войне «крыша съезжала»?
Всякое бывало, чего греха таить.
Мы, например, были молодые переводчики, неженатые, иногда «маялись дурью».
На той стороне реки Куито стояла 25-я бригада в обороне, и время от времени оттуда приезжали наши офицеры помыться, побриться, постирать одежду, и всё такое. Потом их переправляли обратно. А у нас был «бзик». На речку съездить, к переправе, да ещё ночью, да потом от обстрела «убежать». Мы туда ездили «повыёживаться» (из переводчиков, в основном, Слава Барабуля, Саша Сергеев и я), как теперь говорят, адреналин поднять. Почему потому что знали, что на той стороне сидит корректировщик юаровский, который тут же координаты дает, и начинается обстрел. А наша задача была вовремя смыться. Дурь, конечно, по молодости была.
И вот как-то ко мне приходит Саша Сергеев (переводчик) ну что, поедешь на мост, надо наших мужиков обратно на ту сторону переправить. Я говорю сейчас, Сань, подожди, возьму автомат. Захожу в землянку, и что-то мне говорит: «Не езди!». Какое то внутреннее чувство. Ну, я так постоял, подумал. Думаю Бог его знает, что-то не то. Выхожу, подхожу к Сашке. Он уже ругается сколько тебя ждать можно поехали. Я говорю Сань, я не поеду.
Почему, Игорь? И смотрит на меня очень внимательно.
Что ему ответить? Про внутренний голос рассказывать, что ли.
Не хочу просто.
Он так на меня ещё разок поглядел и говорит не езди. И один уехал.
Они поехали. На мосту всё, как положено, переправили наших, и начался обстрел. А пока сидели в землянке прямое попадание 155-миллиметровым снарядом в их машину.
Машина какая?
«Энжеза» бразильская.
Сашка возвращается назад, приходит ко мне.
Ой, блин, ты представляешь!
Ну тебя, говорю. Мало ли что получилось.
А он: «Ты же не поехал, вроде как чувствовал».
Был такой Паша-прапорщик (технарь). До этого он служил два года в Афгане, может, у него там «крыша поехала». Когда напивался, стрелял просто под ноги ангольцам. Но стрелял очень метко, в любом состоянии, ни разу ни в кого не попал. То есть, он выходил из своей землянки с автоматом в одной руке и кричал так, Антонио ко мне, быстро там что-нибудь сделать надо. И если Антонио что-нибудь не исполнял Паша стрелял прямо под ноги вопросов нет.
То есть, они все знали, что он стреляет совершенно чётко, и никогда никого не убьёт. Но у него все ангольцы «летали как метёлки». Он только выходил и отдавал команды так, надо сделать то-то. И знал, что всё будет сделано тут же.
Мы как-то к нему пришли отдохнуть. А поскольку я был начальником кухни, я закуску принес. Говорю ему Паш, бухла то нет.
Сейчас будет.
Я говорю ночь на дворе. Откуда будет?
Выходит очередь в воздух: Антонио «капороте». Тот ему: нау, асессор (нет, советник).
Чего нау, «едрить твою через коромысло». Вперед, прокурар (ищи). И тот принёс.
А сколько раз я видел, когда мы ездили за водой, на «пипе» «Энжезе». Мы приезжали на речку, я сидел сверху, Паша давал очередь, и ангольцы начинали бегать. Они все знали Пашу, что Паша слов на ветер не бросает. Я сидел и смотрел с верху водовозки, а ангольцы наполняли её водой раз Паша сказал вопросов нет. При всём при этом ангольцы очень уважали его: он был мастер на все руки, мог починить всё, что угодно, всегда, чем мог, помогал ангольцам и, если что, за своих подсоветных горой стоял.
Много там змей было?
Я лично за два года двенадцать змей убил
Из чего?
Из всего, что угодно. Ножом, из автомата, из пистолета, из всего, что было под рукой.
Свою первую змею я убил, служа в 19-й бригаде, в Мулондо. Она заползла к нам в нашу «казарму», в наш домик, где мы жили, и спряталась за одной из кроватей возле стены. Её совершенно случайно обнаружил наш техник, Нестерович Иван Иванович. Он тут же закричал: «Игорь, тащи свой нож, тут змея!»
А я до этого раздобыл себе очень хороший нож-тесак американского производства, длиной 45 см, да ещё и наточил его как бритву. Носил его всё время с собой.
Услышав крики Иваныча, я выхватил нож и подскочил к нему. Он прижал змею палкой к стене, а я буквально «отпилил» её голову своим ножом. Эта тварь была довольно длинная, больше метра, чёрная.
Тут прибежали ангольцы, с автоматами, лопатами, смотрят на змею, потом на меня, стоящего с ножом в руке, а в глазах неподдельный ужас.
«Как ты её убил?» спрашивают.