Ничего не звучит (в ответ).
Я думаю ну ладно, подхожу ближе. «Гуарда!» Опять ничего.
Подхожу прямо к нему, как к тебе сейчас. Беру одной рукой автомат и ему по челюсти. Он падает, автомат у меня в руках. Я ему говорю: «Спишь что ли?» А он мне: «Нет, не сплю».
Ах ты, такой-разэтакий, и ещё ему, для
ума.
Поэтому сразу все ангольцы запомнили, кто такой сеньор Джеронимо.
Когда заступал помощник дежурного все спрашивали: Джеронимо или нет. Если да ну все, улёт. В то время как я шел проверять посты, все стояли нормально, бодро отвечали. Три поста было. Один возле нас прямо, возле ПВО. Другой возле того места, где главный советник жил, и третий на выходе из нашего лагеря, где мы находились. Все эти посты надо было проверять.
Потом я с полковником Зиновьевым договорился (дай Бог ему здоровья!), что не буду больше стоять помощником дежурного, потому что, кроме этого, я был одновременно начальником тылового обеспечения, начальником вещевой службы, начальником кухни. Я все меню составлял для нашей группы в десять человек специалистов ПВО «Печора».
Старший округа полковник Величко говорил Зиновьеву у тебя там Ждаркин такой, переводчик он набил морду нашему охраннику, тот пожаловался.
Тогда я попросил Зиновьева, чтобы он сходил к Величко, и меня освободили от нарядов, чтобы я «не бил морду» ангольцам.
Я сказал: больше не буду стоять. А почему? А не хочу. Если Вы хотите, чтобы я и дальше их бил пожалуйста, я буду ходить в наряды и бить морды, вопросов нет.
Ну, Игорь, так нельзя.
Чего нельзя? я всё равно буду бить. Потому что ангольцы не выполняют простейших наших распоряжений и нарушают самые элементарные уставные требования. Какое ещё может быть отношение к такому безобразию? Я, как говорится, «не в задницу весь такой военный», я переводчик, но меня это действительно заботит, это же наша общая безопасность, мне хоть за что-то обидно. Правильно, нет? Надеюсь, вы больше не хотите таких проблем.
Говорю ему: Владимир Николаевич, не беспокойтесь. Я всё остальное буду обеспечивать, вы ни о чем заботиться не будете. Проблем вообще ни в чём не будет. Буду нашу группу всем обеспечивать, но вы освободите меня от этой хрени. И он меня освободил.
Да и нашу охрану, то есть тех ангольцев, что охраняли советников и специалистов бригады «Печора», с самого начала тоже пришлось немного «построить», несколько они разболтались. Через некоторое время после своего приезда в «Печору» я поговорил с сержантом начальником нашей охраны: проблема, объясняю ему, буквально в следующем, что я вас буду обеспечивать от и до. Но всё будет происходить по принципу «кнута и пряника». Пряника в том смысле, что вы будете иметь всё, что вам потребуется. Но кнута, если вы, не дай Бог, ослушаетесь меня или кого-либо из специалистов, и не будете выполнять наших распоряжений вам будет полная, так сказать, задница. Дисциплина прежде всего!
Кроме того, сказал им куда бы советские ни поехали четыре человека с полным снаряжением, с «лифчиками», автоматами и с ножами должны ехать с ними (для охраны в пути).
Помимо всего прочего, я стал их тренировать. У них были хорошие ножи, старые ножи от АКМ, не эти маленькие, как сейчас, а старые, длинные, которые можно было метать.
Набрал восемь человек, из них потом осталось четыре, и я их научил метать ножи, немного рукопашному бою и стрелять. То есть мы с ними брали пустые банки, шли в лес, и я их заставлял стрелять по этим банкам со ста метров. Сначала всё было очень плохо стрелять они не умели, ножи у них не втыкались и т. д. Но потом, шаг за шагом дело пошло, у них стало получаться, они вдруг увидели, что могут это всё делать. Знаешь, какими гордыми они были, плечи расправились, во взглядах уверенность любо-дорого посмотреть было.
В нашей охране один анголец исполнял роль повара, а другой убирал со стола и мыл посуду. Они отвечали за все дела на кухне, за порядок, чистоту, расход продуктов. Мы с ними составили список всего, что было у нас на нашем «складе» (продуктов). И они все эти продукты регистрировали (приход, расход, незапланированные траты и т. д.). Наш повар вёл строжайший учет чего у нас есть, и чего у нас нет. И мне в случае чего докладывал так, мол, и так у нас столько банок того-то и того-то.
Картошка по будним дням у нас была только на суп. Повар её чистил, потом мне показывал, загружал её в суп и варил. И только в субботу воскресенье мы себе позволяли кушать картофельное пюре, жареную картошку или что-нибудь такое.
Кроме того, у нас неслись куры, то есть, мы завели кур. У нас был там петух, который топтал всех этих кур, и ходил очень довольный, что он один такой, единственный и неповторимый, и везде хозяин.
Мы делали яичницу, к примеру, на завтрак или на ужин, по выходным дням. Одна из куриц обосновалась в землянке моего сокурсника Славы Барабули, очень там себя хорошо чувствовала и регулярно неслась. Слава, вообще-то, работал в «пехоте», но частенько наведывался кушать к нам в столовую, заодно и яйца той курицы приносил. Никто, конечно,