Поднялся в квартиру.
Открыл ключом дверь, и вместо того, чтобы увидеть какой-то хаос, собранные вещи, чемоданы, Зою, нервно стоящую возле дивана и перебирающую документы, я наткнулся на мрак.
На настоящий мрак.
Ударив по выключателю кулаком, я увидел пустой зал. Сложеные идеально диванные подушки по цвету зелёный, белый, зелёный, белый, зелёный, белый. Аж зарябило от этого.
Я сделал несколько шагов вперёд, разулся, не скидывая пальто с плеч, медленно пошёл по коридору, включая один за одним свет в комнатах, а когда дошёл до спальни, то с ужасом понял, что Зоя, в отличие от меня, прекрасно знала, что надо делать.
И сделала
Глава 8
Зоя.Странно так
Мне казалось, что через несколько безумно болючих лет, столкнувшись с мужем, я просто спрошу у него, по-прежнему ли он курит одну за одной. И так же, как в момент предательства его другие женщины окружают красотой. И, возможно, мне даже захочется узнать, скольких он будет приводить в наш дом. А самое плохое во всем этом, что через два года, пять, десять лет мне не будет все равно.
Вот это самое дерьмовое, это самое плохое, выжигающее всю душу.
Я точно знала, что время не будет лучшим лекарем в моём случае. Потому что Виктор уйдёт вот так же, хлопнув дверью, а мне останется на память только горький кофе, который он любил пить по утрам, и он
Он меня давно уже забыл, если смог заменить.
Я не знала, сколько времени длилась его связь. Но могу сказать одно то, что мне, чтобы его забыть, придётся века одной учиться жить, но это будет потом, а сейчас я осталась стоять в пустой квартире. Смотреть, как на коврике медленно таяли влажные следы от его обуви, а потом, словно шарнирная кукла, я развернулась и пошла в сторону спальни.
У меня была маленькая мастерская по пошиву кожаных изделий: сумочки, ремешки, кошельки. Помимо меня в ней работала ещё одна девушка. Это даже не работа, наверное, сейчас уже была, а больше хобби, потому что изделия из натуральной кожи, они всегда были очень дорогими и мало сейчас пользовалась спросом ручная работа, но эта мастерская была. Поэтому первое, что я сделала, это поймав свой мобильник среди вороха вещей, я написала Даше о том, что ей стоит подыскать новое место, потому что мастерская
закрывается.
А потом я оказалась среди всех наших вещей. Я проклинала себя последними словами, потому что не имела права даже взять с собой что-то от него на память. Потому что это было бы совсем глупым поступком, лишённым гордости поступком, но я, наверное, всегда была такой, ходила тенью за ним по пятам, ценила, любила, обожала.
Да, действительно, я его обожала.
А теперь в памяти осталась только выжженная пустыня, по которой только колючки летали.
Когда Розе было три мы поехали из-за работы Виктора в другой город. И этот переезд был не самым страшным. Мы переехали в Питер, в маленькую квартирку, потому что большего позволить себе не могли. А из дома на память я забрала пахнущую бабушкиными духами игольницу, которая ездила со мной везде.
Я собирая вещи, медленно складывая, что мне понадобится в ближайшие несколько дней и недель, проклинала тот момент, потому что мне казалось, что с этой игольницей я возила везде своё счастье, и совсем недавно я где-то её потеряла
Как и любовь.
Слезы рвались наружу некрасивыми всхлипами, такими, что мне физически было тяжело, больно стоять, хотелось лечь, обнять колени руками, скулить, скулить, скулить. Только чтобы никто не услышал и не узнал о том, что даже в предательстве я болела своим мужем. Не понимала, что его толкнуло на этот шаг. И только когда я приблизилась к коридору, тяжело таща за собой чемодан тот, в который я должна была сложить летние вещи для отпуска, в моём сознании качнулась мысль о том, что надо написать Розе.
Но я не знала, как она отреагирует.
Я не могла предугадать её реакции по этому поводу и просто забила.
Натянула на себя молочного цвета дублёнку, схватила связку ключей, хотя не понимала, зачем мне это все. Но я все же вышла за дверь, заперла квартиру, спустилась и ещё десять минут стояла на холоде, чувствовала, как ветер кусал меня за щеки, потому что они были влажными, и не рисковала дойти до своей машины. А ключи в пальцах дрожали, поэтому я вызвала такси.
Я знала то, что Виктор будет очень недоволен, он будет зол. В памяти почему-то встала картинка того, как мы с Розой, когда ей было примерно десять, уехали к моей маме, а ей стало плохо, нам пришлось вызывать скорую, ехать с ней в больницу, и все это время мы были без связи, и Виктор, найдя нас, был люто зол.
Он повторял одно и то же о том, что так нельзя поступать с людьми. Поэтому я знала то, что при нынешнем мире, при возможностях он точно найдёт меня.
Машина приехала желтая. С шашечками. Виктор усмехался и говорил:
Вот уж не думал что советская мода проявиться и в такси.
А я ему отвечала:
Лучше что-то хорошее старое, чем непонятное новое.
Но я и думать не могла что это можно примерить и к жене с любовницей.
Погрузив чемодан в такси, я села, обняла себя за плечи, назвала адрес ближайшей гостиницы. Таксист качал головой, а я смотрела на экран мобильника, не решаясь написать дочери о том, что все кончено, все сломалось, все разрушилось, но телефон завибрировал раньше, чем я что-либо решила.