И без спроса набрызгала на чужого полуторогодовалого ребенка тяжелыми бабскими духами?
Я не знаю, сквозь зубы цедил он, прожигая яростным взглядом.
А может ты мне объяснишь, почему она ее обцеловывала, как свою?
У него дернулась щека:
Маш
Аришка, конечно, прелесть. Так и хочется затискать, но тебе не кажется странным, что девка, которая первый раз ее видела и которой ты якобы оставил ребенка на пять минут, чтобы отлучиться в туалет, тут же полезла к ней лобызаться? Это как минимум негигиенично. И неприлично. Ты так не считаешь? Лично я понятия не имею чего она этими губами
делала и в каких местах они бывали, я тоже начала звереть, может она помощница Спиридонова не только в рабочих моментах
Прекрати, глухо прорычал он.
А в чем дело, Семен? Тебя что-то не устраивает?
Конечно, не устраивает. Ты днем набросилась на ни в чем не повинного человека, а теперь развела балаган на пустом месте.
На пустом месте? вскинув брови, я подошла к полыхающему мужу вплотную, тогда может расскажешь мне, почему эта Анна требовала от Арины слова «мама»? И когда получила его, чуть не сделала лужу от восторга. Это такой фетиш? Требовать от чужих детей, чтобы тебя называли мамой? Или я чего-то не понимаю?
На долю секунды что-то странное проскочило в его взгляде. То ли испуг, то ли что-то другое.
Я не могу отвечать за то, что делают или говорят другие люди. Может, у нее пунктик какой-то, или она очень хочет ребенка, но не может, вот и выплескивает нерастраченное на других детей.
А может она просто охренела? я предложила свой вариант, или у нее крыша поехала?
Семен сморщился так, будто ему было неприятно это слышать:
Я не знаю.
И тем не менее, ты оставил ребенка с ней. Ничего не зная, не разбираясь, не вдаваясь в подробности. Просто оставил Арину с посторонним человеком и ушел Или не с посторонним, и ты чего-то не договариваешь? А может, у тебя есть запасной ребенок, чтобы так беспечно относиться к безопасности? Если бы она взяла и ушла с ней? Если эта Анна маньячка? Что тогда?
Ну, Маш, ты уж вообще загнула, сконфуженно пробухтел он, взяв меня за плечи. Я уперлась, но силы были не равны. Муж прижал к себе, обнял. Уперся подбородком мою в макушку, и миролюбиво произнес, но я все понял. Был не прав. Не подумал. Не проанализировал. Извини. Обещаю, больше такого не повторится.
В этот момент мне показалось, что гадкий запах есть и на нем. Хотела возмутиться, но вспомнила, что сама только что возила по нему вонючим Аришкиным платьем, и не сказала ни слова.
Глава 3
На мой вопрос «для чего существуют курьеры?» ответил что-то невразумительное.
Он вообще был какой-то странный.
После вчерашней ссоры сначала развел просто ненормальную активность: а давай посмотрим фильм, а давай закажем твои любимые роллы, а давай, давай, давай Потом вдруг воспылал ко мне какой-то просто неземной страстью, явно решив загладить вину добротным многоразовым сексом. А утром встал сам не свой. Непривычно молчаливый, задумчивый, рассеянный.
И я не знала, что из этого напрягало меня больше всего.
Хотя нет. Знала.
Меня напрягала ненатуральность.
Что в бешеной несуразной активности, что в рьяном желании удовлетворить меня в постели, что вот в этих задумчивых взглядах и ответах невпопад во всем проступала ненатуральность.
И мне не мерещилось. Это действительно было так.
За годы совместной жизни я вдоль и поперек изучила Абрамова и его реакции. Так вот сейчас они были несвойственными, странными и от того еще более тревожными.
Я не могла избавиться от ощущения, что вышла на хрупкий лед, и теперь он трещал под моими ногами, так и норовя проломиться.
Однако несмотря на волнение и тревогу, все больше распирающую сердце, я не стала задавать вопросов и запускать неприятный разговор по второму кругу. Это бессмысленно. Муж снова уйдет в глухую оборону и примется повторять как заведенный «я не знаю, не помню, вообще не в курсе, ты несешь бред» и все в том же духе.
Это не значит, что нужно ставить точку и обо всем забыть. Конечно, нет. Просто надо как-то иначе подойти к решению этой проблемы. Не в лоб.
Я молча проводила мужа на работу, по привычке поцеловав его в щеку. Потом стояла у окна и сквозь полупрозрачную занавеску наблюдала за тем, как он шел к машине, попутно с кем-то разговаривая по телефону.
Интересно с кем?
Обычно я не задавалась таким вопросом ну говорит и говорит. Он человек деловой, контактов много, вопросов, которые требуют его срочного участия, еще больше.
Но сегодня я вдруг поняла, что практически ничего не знаю о его контактах. Наши сферы деятельности не пересекались, и единственной моей точкой соприкосновения с его работой были корпоративы, на которые он меня неизменно брал с собой.
Еще я знала его помощницу Оксану Андреевну. Ей тридцать пять лет, беспросветно жената, помешана на своих детях, и каким-то чудом умудряется совмещать все и сразу работу, дом, семью, хобби, спорт. Батарейка с неиссякаемым запасом. И если бы я увидела, что Абрамов оставил Аринку с ней то ни слова не сказала бы.
А вот Анна Анна это другое. И то, чему я стала невольным
свидетелем не подчинялось никаким логическим объяснениям.