Его отец погиб, когда Ане было пять лет, так что последние десять его мать, Лариса Олеговна, жила жизнью Марата и Ани, делая вид, что меня не существует. Слишком сильно привязанная к сыну, я ей не понравилась сразу. Это была чисто женская ревность, которую она даже себе объяснить не могла.
Когда был жив ее муж Аркадий это ощущалось не так остро, ведь львиную долю ее внимания занимал именно он, но после его смерти общение с ней превратилось для меня в каторгу.
Благо, что женщиной она была благоразумной и не провоцировала конфликты, предпочитая лишний раз меня уколоть, чтобы попортить кровь, но Марата, как это делали многие другие свекрови, в наши разборки не вмешивала. С ее стороны это было хитро. Ведь и я по ее примеру так делать не могла.
Отчего-то первым делым я вспоминаю свекровь.
Она будет рада узнать, что ее сын, наконец, образумился и выкинул из жизни женщину, которая тянет его на дно. Не мои слова. Ее.
Ты меня услышала? вдруг громко говорит Марат.
Что? поднимаю я голову и фокусируюсь на его недовольном хмуром лице.
Я говорю, что на опеку не претендую, и дети будут жить с тобой. Кроме совместно нажитого я буду выплачивать содержание на тебя и детей. Суммой не обижу, всё же нас связывает длинное прошлое, наш брак был не так уж и плох. Тебя устраивает?
Не так уж и плох? Я думаю об этом с иронией, заглядывая в его глаза и пытаясь найти там ту искру, которая раньше всегда горела при виде меня, но вдруг замечаю, что ее там нет.
Пытаюсь вспомнить, как давно не вижу ее, но не могу. После рождения Ани мы еще долго не планировали второго ребенка, а как ей стукнуло восемь, вдруг осознали, что хотим еще и сына. Вот только пять лет безуспешных попыток сделали нас нервными, злыми, отдалили друг от друга, но мне казалось, что всё изменилось, когда я, наконец, забеременела. Не без помощью ЭКО, конечно, но полтора года назад у нас родился сын Матвей.
Появился на свет он слабеньким и хиленьким, на месяц раньше положенного, так что последние полтора года выдались для меня особо тяжкими.
Так для чего ты пришла? Что-то сказать хотела? Что-то с детьми? хмурится он, когда я так и не открываю рот на его слова о разводе.
Я сглатываю и провожу языком по губам, но ничего не произношу.
Не после того, что он вывалил на меня.
А что я должна теперь сказать?
Погоди с разводом, Марат, я больна и жить мне осталось меньше года?
Теперь любые мои слова о состоянии моего здоровья будут выглядеть дешевой попыткой вернуть мужа. Заставить его передумать о разрыве и приостановить процедуру развода.
Я не стану унижаться и просить его потерпеть год. Не стану.
Когда мне нужно будет подписать соглашение? произношу я, наконец, и встаю, не в силах больше находиться в этом кабинете.
Его брови взлетают вверх. Он удивлен, что я смиренно принимаю его предложение, а я лишь скорее хочу избавиться от удушающего чувства предательства. Оно разъедает меня изнутри и не дает свободно дышать.
Вечером я заеду, завезу документы и заодно вещи заберу. Рад, что ты благоразумна и не стала устраивать безобразную сцену, морщится он, а вот я до крови прикусываю щеку. Стараюсь не нервничать, чтобы не усугубить свое состояние.
Хорошо. Буду ждать.
Я встаю и молча направляюсь к двери, но в последний момент останавливаюсь и оборачиваюсь, желая узнать ответ всего лишь на один вопрос.
Кто она?
Глава 2
Мой вопрос повисает в воздухе. Пауза о многом мне говорит. И пусть муж отрицает, но я всё вижу по его глазам.
Никто, Лиза. Я тебе не изменял. Никакой другой женщины нет. Просто я тебя разлюбил. Так бывает. Быт убивает
любые отношения, чеканит он каждое слово, но я вижу, как дергаются мышцы на его скулах.
В глазах напряжение, руки он прячет под столом, но я знаю, что сейчас они сжаты до побелевших костяшек. Про личное Марат никогда не умел врать. Раньше меня это умиляло, а сейчас причиняет боль. Лучше бы он сказал правду. Как настоящий мужчина. Но нет. В последний момент он отводит взгляд, слишком стыдно смотреть мне в глаза.
Ты ведь знаешь, что не умеешь обманывать. Имей совесть бросить меня по-честному, Марат, без экивоков. Где тот мужчина, которого я когда-то уважала?
Я щурюсь, чтобы не разрыдаться. Тянет в груди, словно сердце в тисках, и я не могу определить, от чего. То ли от моральной раздавленности, то ли это физические отголоски моих проблем со здоровьем. Но это неважно. Мне нельзя показывать своих ран. Уж точно не Марату.
Он нахмурился, набычился и встал со своего места, упираясь сжатыми кулаками об стол. Вся его поза намекала на агрессию, но я ни капли не боялась. Может, и зря. Как оказалось, своего мужа я не знаю от слова совсем.
Вся моя жизнь перечеркнута всего тремя словами.
Я хочу развода.
Мой мир треснут на осколки и разрушен, словно хрупкий карточный домик. А я все пятнадцать лет считала, что у него крепкий фундамент из нашей любви, прочные стены из нашей верности, а оказалось Пшик.
После таких слов ты и правда спрашиваешь меня, почему мы разводимся? рычит Марат так, будто я во всем виновата. Вслух он этого не говорит, но его глаза говорят лучше всяких речей. Он обвиняет во всем меня.