Не за что, буркнула я, видя, как папа полез в бардачок и выудил оттуда пачку мятной жвачки, закидывая сразу несколько подушечек себе в рот.
И да, кивнул он мне, прежде чем выйти из машины, дома приложи к губам кусок мяса из морозилки. Иначе они еще сильнее опухнут.
И хлопнул дверцей, оставляя меня один на один со своим стыдом. А я не выдержала и полетела вниз с той скалы, на которую сама же и взобралась. Разбилась. И до самого дома стирала бегущие со щек соленые дорожки. А уж там, лежа в своей комнате, так совсем расплакалась навзрыд.
Впервые со смерти мамы позволяя себе такую слабость.
И не могла остановиться. Обидные слова Тимофея ядом выжигали меня изнутри. Мучили. Низводили меня в ранг дешевки. В такую же доступную дрянь, как и все те девочки, что крутились с ним рядом. В еще одну постельную игрушку в руках зажравшегося мажора.
Каков итог?
Этой ночью я так и не смогла сомкнуть глаз. И причиной моей бессонницы был он парень, которого я ненавидела так сильно, как это только было возможно. А на следующий день, уже ближе к обеду узнала новость, и она повергла меня в шок
Глава 24 На все готова!
ЯнаЯ отскоблила свое тело с постели каким-то невероятными усилиями воли, а затем, словно дряхлая старушка, потопала в душ, где простояла под горячими и упругими каплями воды минимум полчаса, смывая с себя остатки бессонной ночи. А потом еще столько же я терла свое тело мочалкой, пытаясь навсегда вытравить с кожи прикосновения мои заклятого врага, которые, казалось бы, до сих пор жгли меня раскаленным тавро.
Но слез уже не было.
Они закончились еще ночью. У меня было время оплакать свою глупость и недальновидность. Анализировать, почему моя чувственность проснулась именно в руках Тимофея Исхакова, я отказалась напрочь. Отныне это была запретная тема, а мне
теперь лишь нужно было впредь такой ошибки более не допускать.
Это ведь несложно.
Не оставаться с ним наедине. Не отвечать на его провокационные вопросы. Не смотреть ему в глаза. И бить сильнее, ежели его наглые грабарки посмеют потянуться в мою сторону.
А то, что он это сделает снова, я даже не сомневалась. Ведь какое удовольствие я ему доставила тем, что так низко пала. И теперь он может при каждом удобном случае трепать меня, как Тузик грелку.
Ярость ослепляла. Но мысли, как это было между нами, почему-то резонировали жаркими судорогами в моем теле, заставляя кровь превращаться в крутой кипяток. Не воспоминания, нет! Хуже! Персональный яд, который теперь травил меня всю, стоило лишь немного прикрыть веки.
И все Исхаков тут как тут. Снова целует меня, словно одержимый. А затем убивает своими жестокими словами.
Никогда его не прощу за это! Сдохну, но заставлю этого гада пожалеть о сказанном. Отольются еще кошке мышкины слезки.
После душа потопала на кухню. Сварила себе кашу, хотя не чувствовала аппетита, и почти насильно запихала ее в себя. А затем целую бесконечность сидела за столом с кружкой пустого чая в руках и тонула в каком-то зыбком коматозе. И перебирала в голове миллионы идей, как бы я могла отомстить своему врагу за все, что он со мной сотворил.
Где-то здесь, когда я в красках представляла себе, как переезжаю туда-сюда-обратно на машине уже безжизненное тело Исхакова, смеясь в голос и улюлюкая, меня и потревожил мобильный, лежащий рядом. Пришло уведомление о новом входящем сообщении в мессенджере.
Открыла Плаксина.
«У меня новость!».
Я же даже обрадовалась общению с подругой, потому как не пришлось бы в тысячный раз за сегодня снова думать про Тимофея Исхакова. Эх, знала бы я только, что разговор пойдет именно о нем, так не отвечала бы вовсе. Засада!
Я: «Заинтриговала».
Рита: «Короче, вчера мы же собирались идти в кино. И я, как порядочная подруга, в отличие от некоторых, знаешь, что сделала?»
Я: «Прости, у меня возникли непредвиденные обстоятельства непреодолимой силы».
Ответила, а сама резко под столом бедра свела, чувствуя, как меня буквально накачивает жаром, при воспоминании о том, с чем именно мне вчера пришлось столкнуться.
Рита: «Охотно верю. Ну так вот! Я купила билеты себе, тебе и Машке. Затем, я начала тебе звонить и писать, но ты погасилась, как самая настоящая известь, Яна!»
Я: «А новость-то какая?»
Рита: «Слушай дальше. Короче, ты слилась, а мы с Машкой пошли за попкорном, газировкой и прочей вредной гадостью. И тут Хлебниковой вдруг позвонил Тим».
Я: «Дай угадаю она сразу же тебя променяла на сомнительные удовольствия?»
Написала, а у самой руки затряслись, как у пропойцы. И в груди так отчаянно завыло, будто бы кто-то принялся тыкать прямо в сердце ржавой, грязной вилкой. Тык-тык, хэй, Яна, ты там еще живая?
Рита: «Именно. Нет, Машка, конечно же, извинилась передо мной и все такое, но тут же собрала ноги в руки и бежать к своему ненаглядному аж на другой конец города. Ну а я пошла смотреть фильм в гордом одиночестве».
Я: «Рит, не обижайся, но новость так себе».
Рита: «Я еще не закончила. Короче, спустя примерно полтора часа, когда я уже раздумывала о том, чтобы встать и уйти с сеанса, потому что фильм оказался полным дерьмом, мне вдруг позвонила Маша. Вся в слезах! И сообщила, что Тим ее кинул. Она у его дома топталась целый час, названивала ему и писала сообщения, а он тупо ее игнорировал. Прикинь!»