А мне, куда девицу нужно было высаживать? Держу пари, что остановка «Дерево» ей пришлась бы не по вкусу.
Вчера беседы между мной и отцом так и не получилось, но почему красота-то должна пропадать, если знакомился я с ней по одному и очень конкретному поводу? Пришлось осваивать. Ну не пропадать же добру, тем более такому, с красивой грудью и ногами от ушей?
Вот!
Но ответить все это отцу я так и не успел.
Доброе утро, мальчики! появилась в проеме ванной комнаты вышеуказанная красотка, укутавшись в одну лишь легкую простынку. Подмигнула нам и потопала в душ, по дорого потрепав меня по щеке, за что схлопотала смачный шлепок по упругой заднице.
Ойкнула, рассмеялась, откинула в сторону ненужную более тряпку и, в чем мать родила, вошла в кабину под упругие капли воды.
Отец закатил глаза. Я же только развел руки в стороны, мол, ну а что еще с меня взять? Все же и так понятно
Ладно, Ромео, мой свою Джульетту поскорее и увози ее из этого дома к чертовой бабушке. А потом быстро обратно. Понял?
Чего уж тут непонятного, хмыкнул я, взглядом провожая мощную спину отца, а затем крутанулся и решил, что неплохо бы было еще раз принять водные процедуры.
Спустя два часа я уже снова был в доме отца, сидел напротив него в его кабинете и приготовился слушать ту самую важную новость, которую мне должны были сказать еще вчера.
К нам на обед приедет Гурский.
Кто? скривился я, немного не понимая, куда мы свернули и зачем.
Михаил Алексеевич Гурский. Помнишь такого?
Ну, допустим, помню, кивнул я, припоминая старого хрыча, который совсем недавно отчитывал меня в своем красивом кабинетике с пеной у рта за то, что я посмел опозорить его альма-матер.
Ну вот радуйся теперь.
Позволь уточнить чему? криво оскалился я, так до сих пор и не постигнув сути происходящего.
Мне все-таки удалось уломать мужика, дабы он сменил гнев на милость. На днях же ездили с друганами на охоту, а там он. Оказывается, знакомы мы через моих корешей. Хряпнули малость, перетерли за одного дурня по имени Тимошка и пришли к выводу, что грехи твои не так страшны. Особенно, если у Михаила Алексеевича появится в коллекции ружей премиальное оружие от Меркель.
Губа не дура, хмыкнул я, но тут же нахмурился. А затем дернулся оттого, как мотор в груди со всей дури впечатался в ребра, едва ли не выламывая их.
Так, стоп! Давайте-ка уточним пару деталей!
Еще раз, пап, для особо одаренных, пожалуйста. На что конкретно ты уломал Гурского?
На то, чтобы тебя не отчисляли из института.
Что?
Нет! даже не успев сообразить, что именно говорю, выпалил я.
А затем провел ладонями по своему «ежику» на голове и откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза и недовольно поджимая губы. Черт! Я целую неделю ее не вспоминал. Клянусь, даже забыл, что эта придурковатая девица вообще существует во вселенной. Я жил, дышал полной грудью, портил девчонок и максимально наслаждался своим существованием, в праздном ожидании нового занимательного квеста под названием «Яна Золотова».
А теперь как? Зина, у нас отмена? Ну, уж нет!
Чего ты там пробормотал? скривился отец, но я лишь упрямо покачал головой.
Пап, нет.
Это что еще за кино?
А я вдруг как-то даже замер. На секунду ушел на перезагрузку, за которую пропустил через себя все, что предшествовало этому разговору и стало его причиной. И вроде бы вот, еще только неделю назад я был бы рад остаться в своем институте, в своей группе, где мне было максимально комфортно учиться, продолжать заниматься спортом и ничего не переворачивать с ног на голову.
Но сейчас, в этот самый момент, я понял, что прежняя жизнь мне больше неинтересна.
Нормально, пап. Осади.
У тебя температура, сын? едва ли не зарычал отец, а я поднялся с кресла и принялся расхаживать по комнате, ища для себя и родителя какие-то удобоваримые причины оставить все как есть.
Да из принципа уже ничего не хочу, пап. Этот хренов Гурский вопил как резаное порося, когда меня отчислял. А теперь что? Виртуозно переобулся, когда ему под алчный нос
сунули ружье за несколько лямов. Да пусть сосет, старый пердун!
Тим!
А что, я разве не прав? оскалился я.
А кто девчонку изнахратил?
Ну, положим, что я, пожал я плечами, но, а кто не без греха? Ты, что ли?
И отец сразу сдулся, отворачиваясь и многозначительно нахмуриваясь. Понятное дело, он уже вписался за меня, посулил подгон, а теперь так выходит, что все эти танцы с бубнами никому не нужны. Ну разве что самой Золотовой, если бы она пронюхала каким-то образом про этот разговор. Но я не собирался облегчать ей жизнь.
Наоборот! Я собирался максимально ее усложнить.
Зачем? Да просто мне приспичило!
Ладно, спустя, кажется, бесконечность, за которую я едва ли не сгрыз себе на нервяке нижнюю губу, все-таки согласно кивнул отец.
А я даже не заметил, с каким облегчением выдохнул и улыбнулся.
Ну, вот и ладушки
Снова вспомнил тот вечер, и внутри с полпинка завелось раздражение. Бесило всё: ее ледяные глаза, искривленные в саркастической усмешке губы, неправдоподобная красота, вызывающе манящая фигура и голос, что до сих пор надоедливой навозной мухой звенел в моей голове.