Очень смешно, закрыла я глаза, прижав прохладное полотенце ко лбу. Который час?
Почти пять утра, ответила Лелька, взглянув на экран своего телефона.
Подожди-подожди! от осознания сложившейся ситуации я даже нашла в себе силы для того, чтобы сесть и уставиться на подругу во все глаза. Сейчас ночь и ты здесь с Демоном, а не с мужем! У вас всё было, да?
Всё внутри меня ликовало, я даже забыла о головокружении и тошноте.
Ничего у нас не было, закатила подруга глаза. Он просто меня привез в клуб и тебя в квартиру Марата.
Марата? от шока у меня, едва не выпали глаза. Какого лешего именно к нему?
Он настоял, пояснила Лелька и уточнила. Марат настоял. А ещё он избил того лысого мужика, пока я и Демьян усаживали тебя на заднее
сиденье машины. Кстати, я не знала, что в твоем репертуаре имеется столько матерных частушек.
Уверена, на моем лице сейчас отразилась ликующая улыбка. Осознание того, что Марат не просто меня приревновал, но и избил того мужика, вознесло меня на седьмое небо и качало на облаках блаженства.
Ох, ебите меня семеро! лукаво улыбаясь, произнесла я и откинулась на подушки.
Держите, Наташ. Держите, рассмеялась подруга.
Да, держите и ебите, кивнула я своим мыслям. От точно меня хочет.
Глава 9
Темные глаза Марата смотрели с прохладой. Каждый мой жест и шаг по его квартире сопровождался тяжелым вздохом осуждения и затаенной злобы.
А я что? А я ничего!
Самым наглым образом прошлась по его квартире, посмотрев все фотографии, декоративные фигурки и прочие мелочи интерьера. Почистила зубы его зубной щеткой, на что он лишь повел бровью и покачал головой, пряча улыбку.
Убедилась в том, что в холостяцкой берлоге женщиной и не пахнет, зато в полной мере ощущается мужской стержень и толика одиночества. Стопка книг на журнальном столике его гостиной, говорила о том, что вечера он предпочитал проводить все же за чтением, а не тусовкой в клубе.
Склонилась к столику, провела кончиками пальцев по корешочкам книг, взяла верхнюю из них «Белый клык». Улыбнулась сама себе, поняв, что такая литература вполне в его характере и сущности. Очень мало говорить, но много делать.
Вернула книгу на место, развернулась на пятках и чуть было не сломала нос о широкую, твердую грудь. Пошатнулась, но крепкие руки удержали меня на месте.
Ты понимаешь, что так нельзя себя вести? строго спросил Марат, буравя меня сердитым взглядом.
Я только посмотрела книгу и вернула её на место, выгнула я бровь и попыталась вырваться из капкана рук.
Я говорю о твоем поведении в клубе, процедил он грозно и, казалось, вот-вот отвесит мне подзатыльник. Какого хрена ты шляешься одна по таким заведениям? И почему, когда почувствовала себя плохо, сразу не обратилась ко мне? Ведь ты видела, что я там.
Видела, но ты был не один, вспомнила я о том, как рядом с ним терлась какая-то тощая селедка в коротком платье. А я не привыкла портить отдых своему начальству или быть третьей.
Ревнуешь? ехидная улыбка на его губах разожгла огонь злобы в моей груди.
Всрался ты мне! психанула я и, наконец, смогла освободить одну руку.
Я тебе сейчас так всрусь, что на всю жизнь запомнишь, его интонация не сулила ничего хорошего, а действия вообще попахивали конкретной опасностью для моей пятой точки.
Резко наклонившись, Марат закинул меня к себе на плечо и понёс к дивану, куда и сел вместе со мной. Вот только в сидячем положении был он, а меня же перегнули через колени, задрав футболку, которая и так не очень-то сильно прикрывала трусы.
Какого хрена ты делаешь? вскрикнула я, пытаясь прикрыть зад диванной подушкой, что так вовремя попалась под руку.
Буду наказывать. Ты же говорила, что любишь, когда тебя наказывают, его тихий и спокойный голос с предупреждающей ноткой будоражил кровь. Вот я тебя и накажу, чтобы больше одна по клубам не шлялась.
Попыталась отползти в сторону, но его сильные руки надежно удерживали меня на месте.
Вообще-то, под наказанием подразумевалось совсем другое, сердито произнесла я, предпринимая новые попытки для того, чтобы высвободиться.
А я накажу тебя именно так, как понял, произнес он ехидно и выдернул подушку из моей руки, открывая отличный обзор на задницу.
Момент и правую ягодицу обожгло хлестким ударом, что разрезал тишину. Замерла в его руках, не зная, стоит ли мне кричать «спасите-помогите» или нужно сразу начать бить его в ответ и желательно ногами.
Но внезапно жгучая боль сменилась приятным возбуждением, когда на смену грубости пришла ласка. Теплая ладонь легла на ягодицу и медленно погладила горящее болью место. Стоило мне расслабиться на долю секунды, как ягодицу вновь обожгло коротким хлестким ударом, что в этот раз оказался ближе к увлажнившимся складочкам, и я уверена, не менее увлажнившимся трусам. И снова удар сменился лаской и теплотой грубой ладони на обожженном месте. Чем ближе он приближался к заветному местечку, скрытому тканью трусов, едва ощутимо, словно случайно поглаживая его через ткань, тем меньше сопротивления я оказывала ему.
Тело притаилось, предвкушая
чего-то большего. Нет, не новых ударов, которые, впрочем, в его исполнении являлись приятной острой специей. А новых, разжигающих пламя страсти прикосновений, граничащих с нежностью и грубостью.