Машина на скорости врезается в угол арки. Успеваю схватить Алину за плечо и к сиденью прижать. Срабатывают подушки безопасности, слегка дезориентируя.
Дальнейшее вспоминается лишь обрывками сквозь пелену крови. Черные маски, перчатки, запах бензина, крови и пепла. Черти нападают, словно шакалы, группой. Числом давят.
Хоть их и больше, они не обучены. И я вполне успешно отбиваюсь. Нескольким нехило так челюсти и носы ломаю. Перехватываю того, который Алину выдирает из салона. Не из тех я, кого легко уложить, но и эти черти настроены решительно. Силы на исходе. Но удар по затылку, прилетевший сзади, отвлекает. Земля уходит из-под ног.
Забрав девчонку, они не задерживаются. Прыгают в тачки и срываются с места. Я остаюсь на асфальте с разбитыми костяшками, пеленой крови перед глазами. Стараюсь не отключиться, номера запоминаю всех машин, и в первую очередь того фургона, что Алину забрал.
В себя прихожу, когда меня на носилки укладывают. Надо мной Аверин нависает, желваками играет.
Пиши хриплю и харкаю кровь. Номера диктую, еле ворочая языком.
Я их достану, Вадь, обещает Илья. Всех достану.
Моргаю и окончательно отключаюсь.
В себя прихожу уже в больнице. Вокруг медперсонал носится. Врачи одежду разрезают, мельтешат, бубнят. Снимки мои смотрят, головами качают.
Прикрываю глаза. Так пролетает пятница. В субботу уже получше вроде бы. Хотя я на обезболивающем. Сильном. Алину успели спасти. Девчонка слегка помята, но жива. Обниматься лезет. Плачет.
Да у меня только нога сломана, говорю, чтобы сильно не впечатлять. Ещё себя винить будет.
Очередные анализы, обследования, КТ, МРТ. Знатно меня отделали. Врачи держат постоянно на препаратах. Когда в себя прихожу, вижу очередную морду взволнованную. Сегодня вот Гризли сидит. Задумчиво и мрачно осматривает меня.
Чего один приехал? спрашиваю я. Вроде бы просил Пончика привезти.
Она вообще меня слушать не стала. Послала на хер. И тебя тоже, между прочим. Сказала, что ничего общего иметь не хочет.
Ты ей сказал, где я?
Я пытался, заткнула.
Гризли, мать твою за ногу да по хребту через колено! Ты что, с женщинами разучился разговаривать? рычу и на локтях приподнимаюсь.
Да она слово не дала сказать! Рявкнула, зыркнула, дверью машины хлопнула и уехала. Не тащить же силком в машину при ее студентах! тоже заводится, но бросает взгляд на пищащий аппарат и выдыхает шумно: Тебе волноваться нельзя.
Добудь мне телефон и свали с глаз моих, устало фыркаю и падаю на подушки.
Нельзя, Вадь. Тебе отдых нужен без телевизоров и гаджетов. Полный релакс, бурчит типа успокаивающим голосом. Только ни хрена у него голос не успокаивающий. Я поэтому и просил Пончика моего привезти. Она умеет остужать мои нервы. Сама же их и сжигает, но и остужает. Вот такая она противоречивая.
Не беси со своим полным покоем, огрызаюсь я.
Время, Вадим Дмитриевич. Пора с гостем прощаться, заходит медсестра с очередными бутылочками.
Тюремщик пришла, хмыкаю, косясь на увальня. Иди, Гризли, и завтра телефон не забудь.
Ладно, вздыхает он и выходит, нагло осматривая молодую медсестричку в белом халатике.
Какой сегодня день, Танюш? спрашиваю, смотря, как ловко она смешивает препараты для капельницы.
Понедельник, Вадим Дмитриевич.
Понедельник, точно. От этих снотворных дни путаю. Когда ты меня мясом покормишь уже?
Нельзя, Вадим Дмитриевич. Вам бы вообще с зондом полежать. Чтобы быстрее силы набрать. Давайте руку.
На, раскрываю локоть, открывая доступ к игле-бабочке, что прикреплена к вене, и глаза закатываю. Ишь чего придумали в глотку мне шланг пихать. Нет. Подыхать буду, но этой фигней питаться не буду. Через сколько меня выпишут, Танюш?
Через три-четыре недели в лучшем случае. Да и после долго нужно лежать дома, восстанавливаться, отвечает, прохладными пальцами возясь с канюлей.
Новый год, значит, здесь отпраздную, бурчу, подсчитывая дни. Мне в принципе неважно. Главное Пончика бы под бок. Уверен, она будет заботиться, супчики готовить и с ложечки кормить.
Спите, вам сил надо набираться. И не нервничать. Вон как давление подскочило, нужно срочно снизить. Расскажу неврологу, он всех посетителей ваших разгонит...
Медсестра еще что-то там бубнит. Но я ее почти не слышу. О Пончике думаю
и отключаюсь в очередной раз.
Все эти дни мои пробуждения очень короткие и сопровождаются болью. Редко когда тупой, ноющей. Чаще всего до скрежета в зубах.
Просыпаюсь в очередной раз. В палате темно. В ладони пульт. Жму.
Вызывали? сразу же заглядывает уже другая. Значит, у Тани смена кончилась.
Который час?
Пять утра. Нужно что-то?
Нет.
Кошусь на стойку капельницы с очередным полным раствором. Они не кончаются вот вообще. Скоро вместо крови одни препараты будут течь. На этой ноте вновь отрубаюсь.
Утром сначала заходит санитарка и своим мытьем полов будит. Следом обход у медсестер. Капельницы опять меняют, мерят давление там, сердцебиение, температуру. Через час уже у врачей обход. Невролог со своим КТ. Терапевт, ортопед. Целый консилиум.
Аверин с Демидовым лучших из лучших пригнали по мою душу. А я все сплю, только просыпаюсь каждые сорок минут, и это дико раздражает. Я не хочу спать. У меня дел выше крыши. Проекты, клуб, агентство. У меня там Пончик без сладенького уже который день. Кстати А который сегодня день?