На заднем плане причитания учителя.
Пытаюсь подняться.
Нормально
Шатает меня. Очень сильно шатает так, что, едва поднявшись, прямо сидя равновесие теряю и падаю. Но Ваня ловит.
Опять в голове свет выключается. Веки тяжёлые.
20
Постепенно мысли в кучу собираются.
Я бы и сама глаза открыла, но прямо в нос нашатырь бьëт. Аж вздрагиваю от неожиданности.
Нет, нет. Не садись резко! медсестра ловит моë плечо.
Поднимаюсь медленнее. Затылок осторожно пальцами пробую. Больно, но сухо. Кровь липкой была бы.
Вот, молодец. Подними-ка голову.
Тонкий фонарный луч перебегает с глазу на глаз. Слепит.
За медсестрой стоят Ваня, Диана. Дальше Дима спиной дверь подпирает.
Как она? Всё нормально? спрашивает с соседней кушетки долговязый парень из класса Вани. Имени не знаю. У него голова бинтами перевязана.
Лучше, чем ты, отвечает медсестра, протягивая мне синий медицинский пакет со льдом.
От холода мурашки вдоль позвоночника бегут, но боли меньше становится.
Ярослава, прости, мне так жаль, мяч случайно отбил, хотел в дальний угол подать, не рассчитал, оправдывается паренëк так нервно, что мне не по себе становится.
Ничего бывает.
А ты? медсестра на Диму поворачивается. Извиняться будешь?
Тимур. Извиняюсь.
Даже врать не станешь, что случайно? Ох и бессовестный, вздыхает женщина.
Мститель нашёлся. Думает, я благодарна за такие методы буду? Бедный Тимур.
В мед кабинет заглядывает учитель физкультуры.
Маргарита Паллна? Всё хорошо? с надеждой спрашивает.
Обойдемся без скорой, но за самочувствием я бы последила. Группу поддержки можно забирать.
Северинов, Макаров на выход. Диана, тон командный меняется на мурчание, хочешь с нами?
Дядюшке лет под пятьдесят, а на красоту реагирует, как старшеклассник. Неэтично.
Спасибо, но я останусь с Ярославой. Накормлю её чем-нибудь сладким.
Вот это правильно. С таким недобором по весу от любого чиха в обморок упадешь, одобряет медсестра, сначала поешь, потом можно и домой. Отгул я вам выпишу.
Пока Маргарита Павловна
надо. А сегодня вспоминаю мечтателя, и в груди от тоски щемит.
Эй, кто-то за рюкзак останавливает.
Оборачиваюсь. Дима.
Не слышишь?
Качаю головой отрицательно.
Звал тебя.
Честно ничего не заметила.
Тыльной стороной ладони лоб мой пробует.
Всё нормально, отстраняюсь.
Тогда в девять будь готова.
Добровольно подвергнуть себя ещё одной пытке? Нет, спасибо.
Дим, я на самом деле не очень хорошо себя чувствую. Правда. Сначала не болело почти, но сейчас резко повернусь и кружится всё.
Так может в больничку?
Нет! Поспать. Это самое верное, затылок трогаю, на синяк натыкаюсь.
Он наклоняется почти вплотную. Сканирует мою ложь.
Стесняешься со мной идти куда-то?
И это тоже.
У меня травма
Улыбка его хитрая обезоруживает сильнее взгляда. Чёрные прядки, утром назад зачесанные, уже на бровях лежат. Тоже с мокрой погодой не дружат. Почему у него кожа такая гладкая? Как светлый шëлк. И глаза синевой искрят, будто задумал что-то.
Ну ладно, поправляйся, произносит небрежно, подаëтся вперёд и в губы быстро целует.
Быстро, потому что я в ту же секунду назад отскакиваю. Ко рту руку, как щит, прижимаю.
И не выкрикнешь ничего ему, не отчитаешь. Коридор. Люди. Знает же, что внимание привлекать не стану.
По сторонам озираюсь. Вроде не заметил никто. Кого я обманываю?.. Заметили, просто вид делают.
Крепче прижав к себе Достоевского, к классу устремляюсь.
Весь год так будет? С коротким перерывом на турнир по шахматам? Ну какой из него шахматист? Если только соперников гипнотизирует, ходы неверные внушает Или запугивает.
После уроков на остановке ждёт заказной автобус. Перекидываюсь с Анатолием парой фраз о том, как прошёл день, но внутрь не захожу.
Пятьдесят четвёртый приезжает за минуту до того, как у неба кончается терпение. Дождь столбом.
Мест уже немного. Сажусь ближе к проходу в самом центре.
Ничто так не отражает погоду, как общественный транспорт.
Люди, как носки в стиральной машинке. Одинокие, мокрые, крутятся, толкаются и конца и края этому хаосу не видно.
Надо мной нависает какой-то тип с грязной спортивной сумкой. С соседнего кресла бабушка с авоськой ворчит, что я еë притесняю. Ножки мои спрятаны под сидушкой, но каким-то образом их дважды отдавливают.
Капли дождя стучат по крыше, напоминая: "А могла бы сейчас с Анатолием обсуждать литературу золотого века».
Это я ещё молчу про время в пути, которое из сорока минут превращается в полноценные два часа.
Домой добираюсь на пределе.
Форму меняю на растянутые штаны, майку, падаю в кровать и закутываюсь в одеяло. Отрубаюсь в ту же секунду.
Перед закрытыми веками вечеринка на красивой вилле. Ну ещё бы. Всю дорогу о ней думала. Там почему-то лето, море и Леонардо ДиКаприо поднимает бокал с салютом на заднем плане.
В сон проникает манящий запах. Сладенький, чуть с кислинкой
Мамин яблочный пирог с корицей.
Вот это я понимаю утро с большой У.
Потянувшись, глаза открываю, но утра не нахожу. Темно за окном.
Заливистый смех доносится. Мамин.
Тëтю Галю с третьего этажа позвала, наверное. А где тëтя Галя, там и мои любимые блинчики.