Я хочу тебя, верно. Не тело, не очередную победу, не одноразовый секс. Я хочу тебя. И прошу лишь, чтобы ты дала мне хоть один шанс, прежде чем снова отвергнуть. Мерлин, неужели тебе так нравится жить в унижении? Я не могу видеть, как все остальные молчат, пока Уизли делает из тебя посмешище
Хорошо, Малфой, перебила Гермиона, не в силах больше выносить жестоких слов, почему-то находящих отклик в её сердце. Ей было так тяжело, так невыносимо тяжело думать о том, что все это правда, что голос кривился из-за кома, застрявшего в горле. Я дам тебе шанс. Только одно
Боже, Гермиона, что угодно! не сумев удержаться от сильного порыва, он склонился к ней и, едва прикасаясь губами к линии челюсти, сбивчиво зашептал:
Я сделаю все, что захочешь. Пожалуйста, Гермиона, скажи мне.
Глаза Грейнджер были безэмоционально устремлены в потолок. Набравшись смелости, она разомкнула губы:
Одно твое слово, Малфой, и я отвечу «да». Скажи, она слегка повернула голову, и непрошенная слеза скатилась по щеке, разбиваясь о его горячие губы. Он ведь изменяет мне?
Драко замер, и его сердце, до этого неистово клокотавшее в груди, тут же застыло. Соленый привкус слез отрезвил, и Малфой медленно отстранился, чтобы взглянуть в её лицо. Губы Грейнджер дрожали в такт собирающейся в глазах влаге. Драко долго смотрел на них и мучительно думал. Всего одно слово отделяло его от цели. Всего одно слово и все, что ему грезилось темными Уилтширскими ночами, могло воплотиться в жизнь. Но это слово, словно непростительное заклинание, могло уничтожить её в мгновение ока. Внутри отчаянно боролись два желания, и первое самое сильное и эгоистичное постепенно одерживало победу. «Скажи, что Уизли жалкий изменщик, и она станет твоей», шептал первый голос, а второй продолжал: «Скажи и этим уничтожь её». Драко сглотнул, сделал короткий выдох и резко отпрянул.
Я не знаю, растерянно прошептал он, чувствуя, как приятное наваждение с воем покидает его тело. Не знаю, и, задержав задумчивый и смятенный взгляд на Гермионе всего на секунду, быстро зашагал к выходу. Выйдя за дверь, он остановился в полупустом коридоре больницы и сжал зубы от злости на себя.
Ты трус, Малфой, прошипел он себе под нос. Ты просто трус.
* * *
Гермиона стояла перед зеркалом, безынтересно косясь на свое бледное отражение. Несчастное выражение лица портило все: и вполне сносную прическу, и легкий макияж, и даже симпатичное красное платье, купленное на пятую годовщину их с Роном отношений. Грейнджер хотелось немедленно переодеться в пижаму и залезть в кровать, чтобы снова заснуть и не думать о бедламе, творящемся в её жизни. Сделать этого не давало письмо от миссис Малфой, в подчеркнуто вежливой форме сообщающее о том, что если Гермиона не явится на благотворительный вечер, то все расходы будут повешены на неё. В аккуратно выведенных строчках Грейнджер чувствовала холод ненависти Нарциссы, и это было одной из причин, почему аппарировать в Уилтшир сегодняшним вечером совершенно не хотелось.
Немного больше волновал Малфой. Всю прошедшую неделю он вел себя странно, а именно как нормальный взрослый человек. Гермиона не получила ни одной похабной записки и ни разу не столкнулась с ним в лифте или атриуме. Казалось, Драко путешествовал по Министерству в плаще-невидимке, и это вводило Грейнджер в полнейший ступор. Раз за разом она пыталась убедить себя в том, что только этого и желала, но количество вопросов только росло, и Малфой не давал покоя уже в мыслях.
Гермиона долго думала над тем, что случилось между ними в больнице, и никак не могла понять, почему он король невозмутимости и нахальства вдруг так испуганно посмотрел на неё в тот момент. Быть может, ей действительно стоило серьезнее относится к его чувствам? Совестливая сторона сознания настойчиво повторяла о том, что Малфой обиделся, но
Гермиона тут же опровергала такие мысли: этого человека нельзя было пронять парой слов. Дело было в чем-то другом, и это не давало спать по ночам.
Гермиона напряженно выдохнула и бросила взгляд на приглашение, лежащее на столе. Оно было предназначено для Рона, но волшебница даже не надеялась, что он отправится на прием вместе с ней. Схватив с кровати, на которой последние несколько ночей спал один только Рон, маленькую сумочку, Гермиона направилась на кухню. Все внутри дрожало от нервов и нежелательных мыслей, а потому она недолго думая достала из холодильника бутылку вина и наполнила высокий бокал на одну треть. Опершись поясницей на кухонный гарнитур, она мрачно взглянула на макушку Рона, сидящего в гостиной перед телевизором. Периодически он что-то недовольно выкрикивал и передразнивал комментатора, делая большие глотки из очередной бутылки с выпивкой.
Рон, все же позвала она, сделав пару глотков. Ты не пойдешь со мной на прием?
О, так мы снова разговариваем? язвительно фыркнул Уизли спустя десяток секунд.
Что я там забыл?
Он очень важен для меня.
Не будь эгоисткой. Для меня, например, важен этот матч, но я же не заставляю тебя смотреть его вместе со мной!
Пожалуйста, Рон. Я боюсь, что случится что-то плохое.