Милена, дело труба.
Совсем?
Совсем. Скопытится скоро ваш старик, останетесь всем холдингом на попечение олухов-акционеров. Развалят дело, как пить дать!
Что вы такое говорите, Андрей Петрович? отрываю пятую точку от стула.
Старик машет рукой, приказывая сесть обратно.
Не дергайся и не причитай. Говорю, как есть. Я сильно болен и осталось мне совсем немного. Врачи говорят, протяну еще месяца три. Полгода. Максимум! Если очень постараюсь.
Я роняю челюсть. Клянусь, я слышу, как она звякнула, ударившись о бетонный пол! Таки подскакиваю на ноги, причитая:
Андрей Петрович, да как же вы так
Хотя я никогда не верил диагнозам этих шарлатанов, перебивает меня, отмахиваясь гендир, но, увы, в этот раз и сам чувствую. Вот тут, понимаешь? бьет себя в грудь мужчина.
Вот тут? глупо повторяю я, хлопая ресницами.
Тут, кивает он. Все, артистично разводит руками, финита ля комедия. Отыграл я свое на этом свете, Миленочка! Кони двину и туда, косит глаза к потолку Румянцев, на облачках пушистых танцевать.
Прям туда? тоже кошусь на потолок директорского кабинета. Тьфу ты! И-и? тяну растерянно, как же чем же
Чем ты можешь мне помочь?
Д-да! Вы только скажите, лекарства там, врачи
А вот это вопрос правильный. Уместный.
Может, клиника?! выпаливаю я.
Ребенок! хлопает по столешнице Румянцев.
Я подпрыгиваю от неожиданности, а моя бедная челюсть снова ударяется о пол. Зубы клацают, задорно отскакивая, а глаза лезут на лоб, догоняя убежавшие на макушку брови.
Простите? хриплю. Вы сказали р-ребенок?
Ребенок, кивает Андрей Петрович. Мне нужен наследник, Милена. Моему холдингу нужен новый управленец. И ты молодая, красивая, здоровая можешь и обязана мне в этом помочь! сказал, как кирпичом по затылку припечатал. В смысле, в глазах потемнело так же моментально.
Глава 2. Бесстыжий шантаж
МиленаПриходила в себя я долго, больно и нехотя.
В обморок я грохнуться не успела, но на стул осела, как подкошенная. Не заметила, в какой момент в моей руке оказался стакан с водой. И когда я успела его выпить, тоже не заметила. Помогло едва ли, в горле все еще свербило от засухи.
Мне нужен наследник
Можешь и обязана мне в этом помочь
Э-э-э, нет, спасибо!
Я, конечно, ради карьеры готова на все, но точно не на ребенка от семидесятипятилетнего генерального директора! Вот если бы лет на двадцать (хотя бы) помоложе и не женат я бы еще подумала. Я все-таки девушка с принципами, воспитанием и твердой моральной позицией.
И вообще, а как же его Люсенька? Драгоценная, светлейшая, прекраснейшая женушка, в которой он души не чает? Как же любовь и преданность до гробовой доски и прочая романтическая ерепень? Да ну нет! Не может он говорить серьезно.
Или
Кошу глаза в сторону Андрея Петровича. Зеленые, издевательски яркие, полны решимости. Он огибает рабочий стол слишком плавно и грациозно для умирающего старика. Я подскакиваю со стула и делаю пару шагов назад, пятясь. Как будто Румянцев прямо сейчас может на меня наброситься и заняться решением вопроса отсутствия наследника!
Пять лет работы. Ни намека на такое, и вот тебе поворот. Да я ему во внучки гожусь! В три раза младше! Мне месяц назад только двадцать пять стукнуло. Хорошенько так, прямо по моей русой макушке.
Я откашливаюсь и выталкиваю из себя решительное:
Я прошу прощения, но, боюсь, вынуждена отк
Тогда я буду вынужден тебя уволить, деточка, добивает меня тиран-дед.
Что? вскрикиваю я. За такое нельзя уволить! Это не этично!
Можно, Миленочка. Профнепригодность штука такая.
Скажите, вы издеваетесь надо мной, Андрей Петрович? Это шутка? Здесь где-то камера стоит? Куда
улыбаться? оглядываюсь, пытаясь сохранить на лице остатки униженного достоинства. Что происходит?
Пойми, я же не прошу ничего сверхъестественного, девочка, делает шаг в мою сторону мужчина. Всего-то мелочь! Блажь для умирающего старика.
Я отшатываюсь:
Мелочь? Блажь? Родить это не мелочь и не блажь! Это на всю жизнь! Нет, я не буду делать с вами наследника. Даже ради карьеры! крутанувшись, уже почти бросаюсь по примеру предшественниц: поседевшая, красная, на дрожащих ногах прямой дорогой в отдел кадров писать заявление на увольнение, когда в спину прилетает растерянное:
Не понял, Серебрякова? Что со мной делать?
Я останавливаюсь. Оборачиваюсь.
Родить? А кто говорит о родить? За тебя уже родили, деточка. Да и я вообще не фанат супового набора, я женщин аппетитных и в форме люблю, фыркает дед. Вот как моя Люсенька. Вот где и ж, и г кхм, а не вот эти твои кости, которыми ты у меня целый день перед глазами мельтешишь и перед ушами громыхаешь. Как погремушка, ей богу!
Я от возмущения аж воздухом давлюсь. Между прочим, для моих метр шестьдесят вес в пятьдесят килограммов считается идеальным. Золотой стандарт! И ничем я не громыхаю. И ж, и г все есть! Да, не таких выдающихся размеров, как у Люсинды Михайловны Румянцевой, но мне хватает. Мои мужчины никогда не жаловались.
Нет, не понять мне моды современной, оценивая меня с ног до головы, продолжает гендир, словно не замечая моего возмущенного паровозного пыхтения. Женщина должна быть в теле. Женщины должно быть много. Чтобы глаз радовался и было за что подержаться. А тут? Впрочем, мы отклонились от темы разговора. Вспомним, что я умираю.