Здорово живешь, возразил Хлопка, смеясь. Ерема, руки назад, петлю на шею, да и на сук!
Жид страшно завопил и бросился к ногам Хлопки, воскликнув:
Помилуй! что тебе сделал Юдка? Не я ли верно служил тебе?
Ты служил черту, а не мне, так от него и жди милости, сказал атаман хладнокровно. Ерема! на сук приятеля!
Разбойники связали руки жиду и накинули аркан на шею.
Что я сделал! Чем я виноват! кричал жид в отчаянии.
А зачем Христа мучили? сказал Хлопка с зверскою усмешкой.
Я не мучил никого! сказал жид, заливаясь слезами.
Все равно, ты или твой дед, прадед. На сук его, Ерема! сказал Хлопка.
Несчастного жида поставили под деревом, закинули веревку на сук, и два разбойника потянули ее. Жид вскрикнул в последний раз, а Ерема запел с адским смехом: «Вечная память!».
Негодная трава из поля вон! примолвил Хлопка. Ну, Григорий, что, ты думаешь, сделаю я с вами?
Проведешь в Литву, как обещал, отвечал Иваницкий.
Угадал! отвечал Хлопка с довольным видом. Что сказано, то сделано. Я тебя не выдал бы и за сто тысяч рублей! По глазам твоим вижу, что ты дока и наделаешь много хлопот на Руси. А мне это и на руку! Кого боится царь Борис, у того, верно, сам черт в голове. Давай руку, приятель, ты будешь ночевать в Литве. Ворон ворону не выклюнет глаза.
Иваницкий ударил по руке атамана и сказал:
Сдержал ты слово, сдержу и я. Увидишь, что дам выкуп за себя и за товарищей.
Что будет впереди, о том потолкуем после, а теперь с добрым словом в путь во дороженьку. Хлопка при сем свистнул три раза, взял ружье на плечи и, велев Иваницкому следовать за собою, пошел вперед. Разбойники пошли за атаманом в некотором расстоянии, не все вместе, но по нескольку и поодиночке.
Хлопка шел лесом с такою уверенностью, как большою дорогою. Он часто смотрел на деревья и замечал, с которой стороны ствол и сучья обросли мохом и плесенью. Это означало север. Он часто прилегал к земле и прислушивался, замечал течение солнца, полет птиц и, подобно опытному мореходцу, держался безошибочно настоящего пути. Наконец к полудню лес стал редеть, появились полевые птицы, потом следы и тропинки, и Хлопка остановился. Он дал отдохнуть своей шайке, подкрепил силы толокном и небольшим приемом водки, велел наблюдать тишину и, выслав Ерему и Гвоздя на разведы, прилег отдохнуть. Между тем разбойники взлезли на деревья и смотрели вокруг. Разбойники разговаривали между собою шепотом. Приказания атамана исполняемы были во всей точности.
Наконец, часа через три, возвратились Ерема и Гвоздь и донесли атаману, что до берега Днепра не более пяти верст и что лес почти подходит с этой стороны к реке. На берегу, возле малой деревушки, видели они человек десять конных ратников. Крестьянин, встреченный ими в поле, сказал, что целая дружина московская пошла сего утра вниз по реке, к Любечу, и что завтра ожидают отряда в деревне.
Не надобно терять времени, сказал Хлопка. Он снова свистнул и подал знак, чтоб передовая дружина собралась вокруг него.
Ребята, сказал атаман, пойдем потихоньку опушкою леса и, разделившись на три части, нападем на ратников, прижмем их к реке и принудим сдаться. Если не захотят бей!
Хлопка шел впереди и вскоре увидел воинов, которые, не предвидя никакой опасности, пасли коней своих,
а сами лежали в шалаше из древесных ветвей, раздетые, без всякой предосторожности. Хлопка переменил план. Он велел всем броситься к шалашу, что и было немедленно исполнено. Оплошных ратников перевязали и забрали их лошадей и оружие.
На берегу находилось несколько лодок, которые стерегли ратники. Хлопка призвал к себе Иваницкого и сказал:
Вот я исполнил мое обещание: видишь, что все делается по моему слову. Возьми лодку и ступай на ту сторону с двумя своими товарищами; третьего, толстого попивалу, я удерживаю при себе на некоторое время для письменных дел. Мой дьяк убит. Я намерен начать большую работу, и мне надобно переписываться с городами. Прощай! Если жизнь наша тебе нравится, воротись: я друг твой!
Иваницкий и монахи поблагодарили атамана от чистого сердца и, простившись с ним и с Мисаилом, сели в лодку. Мисаил не оказывал ни малейшего сожаления, расставаясь с своими товарищами, которые всегда обращались с ним презрительно и обременяли его насмешками. Хлопка обещал отпустить Мисаила с наградою при первой находке письменного удальца.
Не забудь затопить своей лодки, сказал Хлопка, а я истреблю остальные на здешнем берегу.
Иваницкий, отплывая от берега, махнул рукою и еще раз поблагодарил разбойников. Вскоре беглецы пристали к другому берегу и поспешили в лес, чтоб скрыться из виду опасных своих избавителей. Разбойники также ушли в лес, потащив за собою связанных пленников.
Когда беглецы отошли на такое расстояние, что могли почитать себя в безопасности, Иваницкий бросился на колени и поблагодарил Бога за свое спасение. Его товарищи последовали сему примеру.
Чудесный промысел ведет меня к великой цели! воскликнул Иваницкий. Без всяких особенных предосторожностей мы прошли от Москвы, чрез толпы сыщиков и лазутчиков, и наконец, подобно пророку Даниилу , избавились из вертепа, наполненного кровожадными зверями! Какой ужасный человек этот Хлопка! Не одна корысть, но и мщение вооружили его. Этот злодей с своею смышленостью и храбростью наделает много зла. Жаль мне России, но в нынешних обстоятельствах и Хлопка нужен