Каков донжуан! вскричал Жюль Ламбер.
Господа, давайте переломаем себе ноги, раз мы не имели счастья родиться горбатыми! вскричал полковник Боже.
Я совершенно разделяю мнение Сен-Клера, подхватил Гектор Рокантен, который был не больше трех с половиной футов ростом. Часто случается, что самые красивые, самые модные женщины отдаются таким людям, которых вы, красавцы, никогда не сочли бы опасными
Гектор, встаньте, пожалуйста,
и позвоните, чтобы нам дали еще вина, проговорил Темин самым естественным тоном.
Карлик встал, и, глядя на него, каждый с улыбкою припомнил басню о лисице с отрубленным хвостом.
А я, сказал Темин, чем больше живу, тем больше убеждаюсь, что приятная наружность, при этом он самодовольно глянул в зеркало, висевшее против него, и умение со вкусом одеваться были всегда теми оригинальными чертами, которые покоряют самых неприступных.
Он щелкнул по обшлагу фрака, чтобы сбросить приставшую крошку хлеба.
Полноте! вскричал карлик. С красивым лицом и платьем от Штауба приобретешь разве таких женщин, которых бросишь через неделю: они прискучат после второго свидания. Чтобы заставить себя полюбить полюбить по-настоящему, нужно кое-что другое нужно
Угодно пример? перебил Темин. Убедительный пример? Все вы знали Масиньи, знали, что это была за личность: манеры как у английского грума, в разговоре совершенная лошадь. Но он был красив, как Адонис, и повязывал галстук не хуже Бреммеля. В сущности, это был один из скучнейших людей, каких мне приходилось видеть.
Он чуть было не уморил меня от скуки, подхватил полковник Боже. Представьте, раз как-то пришлось мне проехать вместе с ним двести миль.
А знаете ли вы, спросил Сен-Клер, что он был виновником смерти всем вам известного бедного Ричарда Торнтона?
Полно, возразил Жюль, разве вы не знаете, что Торнтона убили разбойники недалеко от Фонди?
Да, конечно, но, как увидите, Масиньи был по меньшей мере соучастником этого убийства. Несколько путешественников, в том числе и Торнтон, опасаясь разбойников, сговорились ехать в Неаполь вместе. Масиньи решил к ним присоединиться. Как только Торнтон узнал об этом, он из страха, вероятно, пробыть несколько дней в его обществе пустился в путь, не дожидаясь остальных. Он поехал один, а чем дело кончилось, вы знаете.
Торнтон был прав, сказал Темин, из двух смертей он избрал самую легкую. На его месте всякий поступил бы так же. Значит, вы признаете, что Масиньи был скучнейшим человеком на свете? прибавил он, помолчав.
Признаем! подхватили все в один голос.
Будем справедливы, господа, сказал Жюль, сделаем исключение для ***, особенно когда он излагает свои политические планы.
Признаете ли вы также, продолжал Темин, что госпожа де Курси женщина на редкость умная?
Наступило минутное молчание. Сен-Клер опустил голову; ему представилось, что глаза всех присутствующих устремлены на него.
Кто же в этом сомневается? произнес он наконец, продолжая смотреть в тарелку с таким видом, как будто его занимали нарисованные на ней цветы.
Я утверждаю, сказал Жюль, возвышая голос, что она одна из трех самых прелестных женщин Парижа.
Я знал ее мужа, сказал полковник, он часто показывал мне женины письма: они были очаровательны.
Огюст, перебил Гектор Рокантен, обращаясь к Сен-Клеру, представьте же меня графине! Вы, говорят, пользуетесь большим влиянием в ее салоне.
В конце осени, пробормотал Сен-Клер, когда она вернется в Париж Мне мне кажется, что она никого не принимает в деревне.
Дайте же мне наконец договорить! вскричал Темин.
Снова наступило молчание. Сен-Клер сидел на своем стуле, как подсудимый в зале суда.
Вы не видели графиню три года тому назад, Сен-Клер (вы были тогда в Германии), продолжал Альфонс де Темин с убийственным хладнокровием, и, следовательно, вообразить себе не можете, какова была в то время графиня. Прелесть! Свежа, как роза, а главное жива и весела, как бабочка. И знаете ли, кто из бесчисленных ее поклонников более других удостоился ее расположения? Масиньи! Глупейший и пустейший из людей вскружил голову умнейшей из женщин. Скажете ли вы после этого, что с горбом можно достигнуть такого успеха? Поверьте: требуется лишь приятная наружность, хороший портной и смелость.
Сен-Клер страдал невыносимо. Он собрался уже обвинить рассказчика во лжи, но боязнь скомпрометировать графиню удержала его. Ему хотелось произнести несколько слов в ее оправдание, но язык не повиновался. Губы его дрожали от бешенства. Он тщетно искал косвенный предлог, чтобы придраться и начать ссору.
Как! вскричал Жюль с видом крайнего удивления. Госпожа де Курси могла отдаться Масиньи? Frailty, thy name is women! [1]
Доброе имя женщины сущий пустяк! произнес Сен-Клер голосом резким и презрительным. Каждому позволительно трепать его ради острого словца и
Пока он говорил, он вспомнил с ужасом этрусскую вазу, которую много раз видел на камине в парижском салоне графини. Он знал,
что это был подарок Масиньи после возвращения его из Италии, и, словно для того, чтобы усилить подозрение, ваза последовала за графиней в деревню. И каждый вечер, откалывая свою бутоньерку, графиня ставила ее в этрусскую вазу.