признать договор о перемирии, предложил Людовику, если он пожелает продолжить войну с Карлом Смелым, свою помощь. Английский король был согласен на следующий год вновь высадиться во Франции, если Людовик XI оплатит это плавание и возьмет на себя содержание половины английской армии. Король выразил безмерную (!) признательность Эдуарду, но предложение о совместном ведении войны отклонил. Людовик прекрасно понимал, что было бы весьма опасно предлагать королю Английскому вернуться, ибо вновь могла вспыхнуть давняя вражда между англичанами и французами, а бургундцам и англичанам нетрудно было вновь прийти к согласию.
Французский король рассчитывал на то, что англичане не нарушат перемирия, если регулярно будут получать от него вознаграждение. И не ошибся. Ежегодно он платил Эдуарду IV пенсию (англичане называли ее данью) в 50 тысяч экю, которые доставлялись в Лондон, а уже названным нами приближенным выплачивал около 16 тысяч экю в год. В Счетной палате в Париже хранятся расписки всех этих особ, кроме обер-камергера короля Англии Гастингса (от него была получена лишь одна расписка, да и то с большим трудом).
Этого обер-камергера пришлось долго уламывать, прежде чем он стал принимать деньги (пенсию) от французского короля. Виновником этого Филипп де Коммин считал себя, так как, еще находясь на службе у герцога Бургундского, сделал Гастингса другом Карла, который назначил ему ежегодную пенсию в 1000 экю. Перейдя на службу к французскому королю, Коммин стал посредником между ним и обер-камергером. Людовик назначил Гастингсу пенсию в две тысячи экю, что было вдвое больше того, что платил ему герцог Бургундский. А затем король отправил к нему своего приближенного Пьера Клере, строго наказав получить с Гастингса расписку, дабы в будущем было известно, что обер-камергер находился на содержании короля Франции.
Пьер Клере, человек, как отмечает Коммин, «весьма умудренный», встретился с обер-камергером частным образом, с глазу на глаз, в его лондонском доме. Передав Гастингсу две тысячи экю золотом, Пьер Клере стал умолять его написать расписку в подтверждение того, что он получил деньги сполна. Но Гастингс отказался делать это, и тогда Клере стал просить его написать хотя бы три строчки на имя короля что он эти деньги получил, дабы он, Клере, мог отчитаться перед королем, своим господином, и тот бы не подумал, что он эти деньги присвоил себе, ибо король человек недоверчивый. Камергер, понимая, что просьба Клере обоснованна, сказал: «Монсеньер, то, что вы говорите, весьма резонно, но этот дар сделан мне по доброй воле короля, вашего господина, а не по моей просьбе. Если вам угодно, чтоб я его принял, то передайте мне его из рук в руки без всяких расписок и свидетельств, ибо я совсем не хочу, чтобы обо мне говорили: «Обер-камергер Англии находился на содержании у короля Франции», и чтобы мои расписки оказались в его счетной палате». Клере тем и удовлетворился; он оставил ему деньги и вернулся с докладом к королю, который сильно разгневался из-за того, что он не привез расписку. Но тем не менее Людовик похвалил Гастингса и стал уважать его более, чем любого другого приближенного короля Англии, и отныне всегда выплачивал ему пенсию без расписок.
В правление Людовика во всех переговорах между англичанами и французами благодаря уму и искусности короля французы брали верх. Англичане стали говорить, что в сражениях с французами они всегда или чаще всего выигрывают, а на переговорах проигрывают и несут убытки. Особенно ярко это проявилось во время переговоров относительно брака дофина Карла (сына Людовика XI) и Елизаветы (дочери Эдуарда IV). Французский король не желал этого брака и придумал следующую хитрость. Вспоминает Филипп де Коммин: «И когда его [т.е. английского короля] послы приезжали к нам, то их так хорошо принимали и делали им такие прекрасные подарки, что они уезжали довольные, хотя им никогда и не давали окончательного ответа, что делалось ради выигрыша во времени, а лишь говорили, что через несколько дней король пришлет к их королю почтенных особ, которые дадут такие заверения по поводу волнующего его дела, что тот будет удовлетворен. Когда эти послы уезжали, то через три недели или месяц (иногда раньше, иногда позже) король отправлял в Англию своих послов, причем всегда таких, которые не были в предыдущем посольстве, чтобы, если предыдущие послы уже начали какие-либо переговоры, последующие не смогли бы их продолжить и не знали бы, что отвечать. Посланные обычно изо всех сил старались любыми способами так успокоить короля Английского насчет предстоящего брака, чтобы он продолжал хранить терпение и ничего не предпринимал».
Людовика XI нередко называют родоначальником современного дипломатического
искусства. И действительно, этот король был непревзойденным дипломатом не только для своего времени.
Еще в первые годы своего правления Людовик сумел оценить, какое большое значение для правительства имеют хорошие дипломатические кадры. Известны имена свыше 70 лиц, являвшихся дипломатами французского короля. Число же его тайных эмиссаров, которые сыпали пригоршнями золото повсюду, где можно было получать информацию или иную помощь, было огромно. О своих собратьях по дипломатическому цеху Коммин писал: «И действительно, насколько я знаю, в нашем королевстве есть такие люди, способные вести ответственные переговоры, каких нет ни в одном другом известном мне государстве; и это особенно те, кто воспитан нашим королем: ведь для подобных дел нужны люди услужливые, умеющие все стерпеть, снести любые речи для достижения цели, и именно таких он подбирал себе».