Однако убийцы василевса недолго наслаждались выгодами, полученными от преступления; по словам Льва Диакона, они «подлые, подло и жизнь свою закончили».
Для начала бедствия постигли Феофано: патриарх Полиевкт объявил, что таки возложит царский венец на Иоанна, если тот изгонит из дворца жену Никифора. Иоанн принял это условие: Феофано сослали на один из Принцевых островов. Судьба императрицы не вызвала сочувствия у подданных до нашего времени сохранилась сатирическая простонародная песня, изобилующая издевательствами по ее адресу. Судьба самого Иоанна куда более трагична, чем его соучастницы.
Как-то император возвращался из Сирии в Константинополь через некогда цветущие области Лонгиаду и Дри-зу. Его неприятно поразила нищета местного населения. Наместник этих областей Василий, заметив недовольство Иоанна, почувствовал, что близок к опале, и решил действовать, как говорится, с упреждением. На пиру Цимисхию был подан отравленный напиток, который тот, ничего не подозревая, выпил. На следующий день «члены его одеревенели и всем телом овладела слабость, а искусство врачей оказалось тщетным». Иоанн Цимисхий скончался, прожив всего 51 год. Императором он пробыл шесть лет и тридцать дней.
События, о которых пойдет речь дальше, произошли во время царствования дочери императора Константина VIII Зои и ее трех мужей-соправителей: Романа III (годы правления 10281034), Михаила IV (годы правления 10341041), Константина IX Мономаха (годы правления 10421054) и, наконец, ее сестры Феодоры. Их описание оставил нам византийский историк Михаил Пселл.
Зоя взошла на престол почти в пятьдесят лет. Тогда же она вышла замуж за императора Романа III, который стал ее соправителем. Историк пишет, что император пренебрегал женою, за что Зоя люто возненавидела его. Однако она прожила с ним в браке шесть лет, за время которых разыгрались следующие события.
У Романа в услужении находился евнух, человек простого происхождения, но весьма предприимчивый. И вот этот евнух представил императору и императрице «такова была их царская воля» своего брата Михаила, совсем еще юношу. Михаил Пселл так говорит о нем: и «телом прекрасно сложен, и с лицом совершенной красоты». Императора юноша не заинтересовал, он всего лишь задал ему несколько коротких вопросов, впрочем, велел оставаться во дворце. Что же до императрицы, то «пламя столь же яркое, как и красота юноши, ослепило ее глаза, и покоренная царица сразу же впитала в себя семя любви к нему».
Не в силах обуздать свою страсть, Зоя нередко заводила с евнухом речь о его брате и в конце концов велела Михаилу посещать ее, когда он только пожелает. Юноша повиновался приказу, хотя не догадывался о ее намерениях и желаниях, и «стал приходить к императрице со смиренным и робким видом». Императрица некоторое время обхаживала юношу, а потом отбросила всякое притворство. Михаил ответил на ее любовь, вроде бы «сначала не очень смело, а затем все более откровенно, внезапно обнимая и целуя василису, гладя ее руки и шею, то есть действуя так, как его вышколил брат». Скорее всего, он не испытывал к императрице никакой страсти, но зарился на царское достоинство, ради которого был готов на все.
По дворцу поползли слухи, но, если сперва обитатели дворца не шли дальше подозрений, позднее тайное стало явным: императрицу и Михаила часто заставали покоящимися на одном ложе. Михаил при этом пугался, а Зоя даже не считала нужным сдерживаться, открыто демонстрируя свое отношение к юноше. Якобы она даже втайне от всех несколько раз сажала Михаила на царский трон, вкладывала в руки царский скипетр, а раз даже увенчала короной, при этом называла его «статуей, радостью глаз, цветом красоты и отрадой души».
Интересно, что император ничего не замечал и даже призывал Михаила в опочивальню, растирать ноги себе и жене. Сестра василевса Пульхерия и некоторые из слуг царской опочивальни попытались открыть императору глаза, но он попросту
призвал к себе Михаила и задал ему несколько прямых вопросов. Михаил изобразил, будто ни о чем не имеет ни малейшего понятия, поклялся в этом, и василевс тем и удовлетворился. Предостережения Роман счел наветами и продолжал считать юношу верным слугой. Возможно, здесь сыграло роль то, что юноша с детства страдал эпилепсией, а потому василевс не мог представить, что его жена увлеклась припадочным. Многие, однако, считали болезнь Михаила лишь прикрытием коварных замыслов. «Это подозрение было бы справедливо, замечает Михаил Пселл, если бы позже, уже императором, он не страдал от того же недуга».
Однако, похоже, Пульхерия пала жертвой своей догадливости царская сестра умерла. Следом за ней та же участь постигла и другого человека, пытавшегося открыть императору глаза, еще один по воле царя покинул дворец. После этого остальные прикусили языки.
Вскоре тяжелая, странная болезнь поразила Романа. «Я не могу сказать, пишет Михаил Пселл, причинила ли какое-либо зло императору сама любовная пара и их сообщники, так как не склонен обвинять, если не располагаю точными сведениями; остальные, однако, согласны в том, что они сначала одурманили императора снадобьями, а потом подмешивали в пищу чемерицу» .