Арбалет это, фигурально выражаясь, боксер невысокий, короткорукий, но мощный. Зажмет у канатов, и пиши пропало. А лук боксер классический, который много двигается на ногах и отстреливается несильными, но быстрыми сериями ударов.
Если что, луки я тоже очень люблю! Но о них позже. Сейчас время арбалетов.
Дай еще пищаль посмотреть, попросил я казака. Отшибло память почти ничего не помню. На все смотрю, будто впервые.
Казак, на секунду задумавшись, согласно махнул рукой, мол, бери, чего уж там, товарищ мой беспамятный.
Она оказалась тяжёлой килограммов семь, с длинным, чуть шероховатым железным стволом. Деревянное ложе, обструганное не слишком тщательно, с следами копоти и жира. Отверстие ствола шириной около двадцати миллиметров в те времена единой системы калибров не существовало, мастера делали оружие, как кому больше нравится. Длина ствола с метр или чуть больше. Глазомер у меня очень хороший, но присматриваться не хотелось вести себя надо проще, и люди скорее посчитают меня своим. Замок, фитиль, затравочная полка все, что и ожидал увидеть. Разумеется, никакого клейма, сделано ружье, скорее всего, на маленьком заводике Поволжья или где-то еще. Но стреляло уже не раз, и стрелять еще будет. Сколь простым бы оружие не было, к нему надо относиться уважительно, и тогда оно не раз спасет тебе жизнь.
Возвратив пищаль на подставку, я пошел прогуляться дальше по настилу (так называемому «боевому ходу») вдоль стены.
Все-таки интересно посмотреть, что здесь. Хочешь обустроиться сначала осмотрись.
Через полсотни шагов меня встретили двое часовых один с ручной пищалью, а второй стоял около небольшого орудия «тюфяка», лежащего на деревянном лафете напротив бойницы. Ствол калибром около сорока миллиметров, длинной около полутора метров, кованый ствол, расширение у дульца, будто вытянутый колокол, предназначено для картечи.
Хорошая пушка. Легкая, если что, вдвоем унести можно. И лафет для нее не обязателен. Против не имеющих тяжелых
доспехов толп то, что надо.
Разумеется, она сделана не из бронзы такую роскошь Ермак позволить себе не мог. Жаль, бронзовые и надежнее, и не ржавеют, а тут железо все-таки уже в пятнышках. Ну, тут уже ничего не поделаешь.
У артиллериста, что интересно, с собой была не пищаль, а лук обычный, длинный, из клена. Показать я его не попросил и так все ясно. Надо смотреть правде в глаза сильно уступает он составному татарскому. И в дальности, и в силе. Составной опасен даже на трехстах пятидесяти метрах (хотя стрела, опускаясь под воздействием гравитации, никакую защиту не пробьет, но в тело вопьется). Обычный на сто метров ближе, хотя многое тут зависит еще и от стрелы. Для спортивных рекордов используют легкие и с другими наконечниками, но тут война, а не олимпиада.
Дальше на стене я обнаружил фальконет это орудие покрупнее «тюфяка» и калибром побольше. Тоже кованый ствол. Мощная вещь, хотя порох очень любит. Рядом с ним прохаживался человек с пищалью я даже не понял, артиллерист или обычный часовой.
Разговаривать я с ним не стал и пошел дальше. Правильно сделал, потому что встретил настоящее чудо.
Это была многоствольная пушка, «сорока», «сороковая пищаль».
Залповик. В Европе такие называли «органными пушками», или просто «органами» из-за их сходства с небезызвестным музыкальным инструментом.
Восемнадцать стволов, калибром около дюйма, чёрных, ухоженных, вычищенных, с тонкими краями, располагались в два яруса, девять над девятью, собранные в прямоугольную железную раму.
Шикарная штука. И очень дорогая для этого времени. Хотелось рассмотреть ее получше, даже потрогать руками, но артиллерист и часовой смотрели на меня совсем подозрительно, поэтому я решил, что на сегодня впечатлений хватит и спустился на землю.
Затем я вернулся в свою избу. На столе в глиняном держателе стояли лучины конечно, фиговый источник света, но все же лучше, чем ничего. Оружие и порох у меня забрали, оставив лишь небольшой нож с костяной рукояткой, да всякую мелочевку, вроде кресала с кремнем и двух кожаных кошелей с трутом и растопкой.
Просто так лучину не распалишь. Сначала трут например, высушенный мох, затем растопка, и только потом, когда появится огонек, можно подносить лучину.
Так я и сделал. Все получилось, хотя и не с первой попытки. Кремень был плохой от удара по кресалу крошился, искру дал не сразу. Где казаки такой нашли? Или нормальный кремень тут не попадается? Но зато трут и растопка оказались хороши, вспыхнули с первого раза. А за ними и лучина.
Поскольку перо, чернила и бумага у меня отсутствовали, пришлось царапать схему арбалета ножом на доске. Было нелегко, но все равно «нарисовал», даже самому понравилось. Если смогу добыть или сделать нужные вещи, у меня получится самострел, которого здесь еще не видели.
Татарский хан Кучум сидел неподвижно, как статуя, на своём вороном жеребце. Хан был в тяжёлом чапане, расшитом серебром, с тёмно-синим тюрбаном, украшенным бирюзой. Его глаза, глубоко посаженные под нависающими бровями, смотрели в сторону Искера, вот уже несколько лет как чужого.
В отдалении стояли молчаливые телохранители, с луками и кривыми саблями. Возле хана на лошади сидел советник худощавый, улыбающийся, с насмешливыми губами и кольцом на пальце, в темной шелковой одежде. На вид ему было лет тридцать. Вдвое меньше, чем хану.