Нет, не угадал. Химия, инженерное дело и большой военный опыт.
Не боящиеся ни пуль, ни сабель враги кинулись обратно на берег. Они убегали от огня и падали, сраженные казачьими выстрелами.
Первый натиск отбит. Но врагов очень много, отступать они не собираются, и скоро начнется новая атака.
Как далеко перенесла тебя, советского офицера Максима Аверина, судьба, подумал я. За секунду сквозь время и пространство. Но жаловаться не стоит. А вот готовиться к новому бою надо.
На вид мне давали лет шестьдесят с небольшим, хотя мой паспорт с такой оценкой не соглашался и нагло заявлял, что его владельцу уже больше семидесяти. Но я был высоким, сухощавым и спокойным, уверенным в себе. Старался всегда держать осанку. Говорили, что я даже в майке и спортивных штанах выглядел, как человек, привыкший к дисциплине и порядку.
Тело еще хранило следы армейских тренировок. Каждый день у меня начинался с зарядки, отжиманий, пробежки до речки и обратно. Пенсионер? Ну и что! Возраст лишь цифры в документах. Во всяком случае, так я себя подбадривал.
Рядом лежала моя овчарка Турана. Большая, чёрно-палевая, с проницательным взглядом. Ее имя связано с сибирской рекой Тура по молодости я неоднократно бывал в тех краях. Турана не лаяла по пустякам и понимала команды с полуслова. Я нередко говорил, что она умнее людей, и не очень шутил. Ей, как и мне, было уже много лет.
Я провёл рукой по её жёсткой шерсти. Турана повернула морду и лизнула мне пальцы.
Наше время проходит, сказал я. Но ты держишься. Молодец.
Я поднял глаза к небу. Там, за верхушками сосен, не спеша гас свет.
В такие минуты вспоминается многое.
Афган. Взрывы. Запах сухого камня и крови. Те, кто не вернулся. Те, кто предал. Те, кому спас жизнь.
Потом долгие годы в оборонке. Секретные объекты, подземные командные пункты, водозаборы, бункеры, расчёты устойчивости грунтов, проекты подземных хранилищ и шахт. Я кандидат наук, геофизик.
А теперь вот дача, кузница, Турана.
Жена умерла несколько лет назад.
Сын и дочь приезжали ко мне редко. Очень редко. Но я не винил их и постоянно помогал им деньгами.
В кузнице, пристроенной к дому, я выковывал ножи, петли, кованые ограды, сувениры и много чего еще. Глазомер у меня до сих пор еще тот! Могу взять в руки камень и сказать его вес и размеры почти до граммов и миллиметров. То же самое и с температурой раскаленного железа. Легко узнаю его по цвету.
На даче всё было вычищено и отполировано. Местные часто заходили ко мне. Некоторые, поглядывая на украшенный кованным железом дом, говорили, мол, дед богатый, наверное, в лихие девяностые сколотил капитал. На это я только посмеивался. Богатство это не деньги. Это то, что у тебя в голове.
На шее у меня всегда висел амулет странный кусочек неизвестного металла. Гладкий, тёмно-серый, в форме капли. На его поверхности круг, внутри которого руна, похожая на три переплетённые молнии. Я нашёл этот осколок в Сибири, ещё молодым инженером, в одной из геофизических экспедиций. Металл был странный не магнитился, не окислялся, не царапался. Учёные ничего определённого не сказали. Какой-то сплав. С тех пор амулет всегда со мной. В экспедициях, в лесах, под землёй, за рабочим столом, на пенсии.
Я встал, потянулся, и Турана поднялась следом. Ночь спускалась быстро. Только что было солнце, а затем, словно по волшебству, сумерки.
Неожиданно Турана застыла, навострила уши и глухо зарычала.
Что случилось? насторожился я.
Тут же послышался треск за забором, и я увидел двоих людей в темных масках. Турана рванула к ним, но не успела. Выстрелы прозвучали почти как щелчки, только знакомо пахнуло порохом. На стволах были глушители. Турана рухнула на землю.
В этот миг я будто снова стал офицером. Ни страха, ни паники, ни эмоций. Только расчёт. Они меня наверняка недооценивают. Этим надо воспользоваться.
Дед, стой на месте и останешься жив! прошипел один из грабителей, подойдя вплотную и тыкая «макаровым» мне в грудь.
Чего вы хотите? спокойно спросил я.
Тупой, что ли? Денег! Говори, где хранишь! Быстро!
Я схватил пистолет, вывернул бандиту запястье, и оружие оказалось в моей руке. Выстрел. Пуля угодила ему прямиком в лоб, и грабитель упал, не издав ни звука.
Но второй успел поднять пистолет. Мы выстрелили почти одновременно. Я попал ему в голову, а его пуля ударила меня в сердце.
Я опустился на землю, и наступила темнота.
Сознание возвращалось медленно, будто сквозь вязкую трясину. Сначала был только холод. Сырой, ползущий под рубаху, проникающий в кости и в каждую мышцу. Потом шум шорохи листвы, плеск реки неподалеку и голоса людей.
Я открыл глаза. Надо мной вечернее небо, уже тёмное, но ещё не совсем чёрное. И сибирский лес. Ветви над головой, еловые, тонкие, и силуэты несколько фигур, склонившихся рядом.
Слышь, дышит он радостно произнес кто-то. И глаза открыл. Я же говорил не помер. А ты, Матвей, все свое «мертвец», «мертвец» Экий ты мрачный!
Лука, помолчал бы ты, а? ответили ему. Только что не дышал.
Я посмотрел по сторонам. Рядом четыре человека, и ещё несколько стояли в отдалении.
Где я?
У реки, хмыкнул тот, кто говорил, что я жив. У Иртыша. В паре верст от города Сибирь. Ничего не помнишь, что ли? Я тоже думал ты всё. Душа на небо, тело в землю. А ты вон