Он даже завел питомца. Багнутого, конечно. Назвал его Квак.
Он был ну, не совсем лягушкой. Скорее, попыткой игровой системы воссоздать земноводное по описаниям из третьей вики и двух сбившихся нейросетей. Цвет у него менялся в зависимости от фона, язык телепался с задержкой, а лапки оставляли следы даже на воздухе. Он был идеальным питомцем. Потому что не спрашивал «а ты меня любишь?». Он просто квакал, когда рядом был баг.
Макс в первый раз понял это случайно. Тогда он поднял с земли очередной обломок, думал просто текстура. А Квак завизжал. Нет, не заквакал именно завизжал, как низкочастотный клаксон. Макс вздрогнул, уронил артефакт, и в тот же миг над ним пролетела пиксельная молния. Все заглючило. Даже небо. Потом разогналось. Потом опять заглючило. В том месте и по сей день нельзя было пройти нормально: персонажи проваливались, озвучка менялась на испанский, а в углу плясала бабка с ником «NULL».
С тех пор Квак был навигатором.
Он не вел куда-то. Он сигнализировал, когда реальность пыталась притвориться стабильной. И тогда Макс шел туда раскапывать, разбирать, собирать. Это была не работа. И даже не хобби. Это был ритуал.
Он знал: Свалка не простит легкомыслия. Если ты просто бродишь по ней, надеясь на квест она тебя проглотит. Но если ты ищешь по-настоящему ищешь она покажет тебе свои сбои. Маленькие, никому не нужные. Вещи, не помещающиеся в сюжет.
Вот, например, сегодня: Квак вел себя тихо, пока они не подошли к участку, где раньше была старая анимация драки. Там теперь ничего не происходило. Но Квак запрыгал. Макс присел. Под ковром микросхема. Из старого кода. Даже с печатью сборки.
Опа. Он покрутил находку на свету. Смотри-ка, дружок. Кто-то когда-то пытался сделать финт, да не дописал. Ты что скажешь?
Квак ткнул языком по воздуху и оттуда, буквально из ниоткуда, соскользнул кусок декорации. Просто обои. Без стены. Лежащие в воздухе.
Ага. Вот и ты. Макс аккуратно засунул находку в свой артефактный бокс. Пригодишься. Когда-нибудь покажу тебя Историку. Он у нас любит подобное.
Иногда Макс думал, что собирает не баги а воспоминания. Потому что каждый сбойник был не просто мусором. Это был чей-то выбор. Ошибка разработчика. Память системы. Искаженный, но настоящий след того, что могло бы быть.
Вдвоем с Кваком они исследовали Свалку как музей. Только без кассы. Без гида. И без гарантии, что ты выйдешь обратно.
Иногда, вечером, Макс расставлял артефакты на своем импровизированном алтаре. Ставил рядом Квака. Подключал старый порт и включал лог. Один из артефактов мигал. Второй фыркал. Третий пел. По-своему, криво. Но по-настоящему.
Это и есть дом, говорил Макс. Место, где даже глюки хотят остаться.
И Квак отвечал.
Квакал.
Глава 8 «Тишина между патчами»
Не ломал бункеры.
Не сражался с мобами.
Он просто жил.
Если это вообще можно было назвать жизнью существование между событиями, между строками, между апдейтами. По сути тишина. Не внутриигровая, не фоновая. А какая-то системная, плотная. Тишина, в которой даже лаги звучали как музыка.
Свалка будто забыла про него.
Она больше не пыталась его удалить. Но и не звала обратно. Не запускала ивенты, не активировала спаун-зоны, не подкидывала монстров для разминки.
Он ел, когда вспоминал, что голод это параметр, не чувство. Спал по остаточной логике. Двигался, потому что стоять было опаснее: местность под ним могла оказаться недозагруженной.
Он не выбирал маршрут. Он был маршрутом.
Иногда в его инвентаре появлялись фразы. Он не помнил, чтобы произносил их. Не писал. Не сохранял. Они просто всплывали. Как автокэш в консоли администратора.
«Сегодня тишина была громче, чем лаг.»
«Карта не загружается возможно, потому что я уже на краю.»
«Никто не приходит туда, где не начинается
квест.»
И Квак. Конечно же, Квак.
Питомец вел себя иначе. Он больше не шарахался от графических артефактов, не пугался прыжков геометрии, не царапал землю при резкой смене освещения.
Теперь он предвидел баги.
Однажды Макс шел по известному участку старый маршрут, проверенный, с метками. Квак вдруг дернулся, остановился, фыркнул и отступил. Через пару секунд из земли вылез дефрагментатор с перевернутыми координатами и без ориентации по оси Z. Он закрутился, вспыхнул и самоуничтожился, даже не заметив Макса.
Ты теперь кто у нас? пробормотал тот. Бродячий патч?
Квак не ответил. Он вообще стал молчалив. Только время от времени медленно поднимал голову, будто улавливал сигналы, которые человек не слышит.
Макс перестал считать дни.
Раньше он вырезал палочки на стене укрытия той самой странной конструкции, которую нельзя было назвать ни домом, ни базой, ни убежищем. Он строил ее не из блоков, а из моментов, из тихих действий, из желания просто не провалиться сквозь мир.
Теперь палочки исчезали. То ли от влаги, то ли от изменений патча. А может, сам мир понемногу стирал все, что не обновляется.
Вместо дней Макс стал считать тишину.
Он сидел у багового костра не того, что дает плюс к восстановлению, а того, который вспыхивал только в случае логической ошибки взаимодействия частиц. Искры там были не настоящие, но грели. Или он себе это внушил.