Только никому.
Розовощекая кухарка, кажется, и месяца не работает. Не обвыклась еще к нравам молодых господ. Так и стоит, выпучив глаза, не смея двинуться с места.
Наступая на испачканный талым снегом подол, напомаженный граф поднялся. Левый глаз щиплет от туши. По полу с тихим шорохом рассыпались оторванные от платья бусины и закатились по углам. Буквально наощупь подхватил брата под руку и помог встать. Поскальзываясь на каждому шагу, молодые люди двинулись от черного входа в жилую часть дома. На пороге из кухни Юсупов обернулся и повторил шепотом кухарке:
Никому.
Розовощекая девица закивала и проводила круглыми как блюдца глазами.
Дойти до спален в тишине не удалось. Николай то и дело скрипел подошвами сапог, ржал как конь и падал, падал, падал. Юсупов мысленно вел обратный отсчет до встречи с тем, кого в этом доме принято звать «папенькой». Опять устроит выволочку на повышенных тонах, пригрозит позором семьи, а может и пристукнет кулаком по столу. Все, как обычно. Юсупов это столько раз видел и слышал, что даже подыгрывать надоело.
Николай повалился на постель, не сняв сапог. Почти сразу засопел. Единственный ус болтается от глубокого дыхания.
Юсупов и сам бы рад повалиться в забытьи, да хоть прямо вот так в рваном театральном платье, уткнувшись в ковер перепачканным гримом лицом. Где-то в коридорах доносится недовольный гомон. Что ж, возможно сегодня не придется врать про театр, оглушительный успех и выход на бис. Он просто смертельно хочет спать.
Отойдя от спальни брата на пару десятков шагов, Юсупов нос к носу столкнулся с папенькой. Коренастый, кряжистый мужчина, с почти черными глазами, которые прожгут дыру. Генерал-майор из Свиты Его Величества. Таков уж он Феликс Феликсович граф Сумароков-Эльстон, князь Юсупов. Командир полка, а заодно и подставное лицо, которому Юсупов отдал и имя, и фамилию, и даже часть своей биографии. А как вы хотели? Быть вампиром это не только кровь пить и не стареть. Это еще придирчиво подбирать людей себе на подмену, чтобы не вызывать подозрений у окружающих.
Конечно, Юсупов не единственный вампир в дворянских кругах. Да и финт с подменой личности не редкость. Надо лишь все хорошенько обставить, пропасть на время или на крайний случай инсценировать смерть. А пока кто-то другой играет роль папеньки-дядюшки, потихоньку готовить себе новую личину. Можно даже не отходить далеко от оригинала. А там кто разбираться будет? Вы думаете, одинаковые имена у дворянских семей лишь преемственность поколений? Чередование Николаев и Борисов просто совпадение или дань предкам? Ну-ну.
В кабинет ко мне. Живо, сквозь зубы процедил Юсупов-старший.
Да, папа́, сокрушенным тоном ответил молодой граф и поплелся следом.
Что ж, выспаться сегодня не удастся.
Хотя знаете что? Черт с ним!
Едва папенька громыхнул дверью кабинета, как Юсупов поднял указательный палец и сказал:
Прежде чем ты разразишься громом ругательств и обвинений в мой адрес о том, что я позор нашего рода, позволь напомнить кто ты здесь и за что тебе платят?
Юсупов-старший побагровел, щеки затряслись, но открыть рот он так и не успел.
Вот и славно, сказал не-совсем-сын. У тебя своя роль, у меня своя. Но сейчас не тот повод, чтобы отыгрывать ее до конца.
С этим молодой граф и восьмидесятивосьмилетний вампир покинул кабинет того, кого принято в этой семье называть папенькой. И не смог сдержать ухмылку, когда за спиной раздался тяжелый грохот. Кажется, со стены
слетел портрет государя. Или его мраморный бюст сделал фееричный полет через все помещение.
Глава 1 Смена роли
Сглотнув слюну, граф (ах, как не терпится вернуть себе княжеский титул), пританцовывая, зашагал в столовую. Его ведут ароматы жареного каплуна с пряностями, гурьевской каши, воздушного паштета и пирожков. Интересно, круглолицая кухарка уже растрезвонила весть о знаменательном возвращении молодых господ в непотребном виде? Растрезвонила, поди. Иначе с чего слугам так усердно прятать глаза при появлении Его Светлости? Эх, предстоит-таки наведаться на кухню еще разок и договориться с новенькой уже не шепотом.
Доброе утро, мама́! поприветствовал Юсупов и поцеловал сначала руку, а затем щеку самой прелестной женщины на свете, Зинаиды Николаевны.
Здравствуй, родной, отозвалась она и ответила взаимными поцелуями в обе щеки.
От нее пахнет розой и клементином, русые волосы уложены в высокую прическу. На висках вьются игривые локоны. А глаза просто загляденье. Утонуть бы в них и забыть обо всем. Ибо такой свет в них сродни ангельскому. Да что там божественному.
Зинаида Николаевна улыбнулась и пробормотала:
Опять поскабрезничал с папа́? Едва забрезжил рассвет, а он уже капли принимает.
Ерунда, так же тихо отозвался Юсупов. Ему иногда полезно поиграть в главу семьи.
Затем перевел взгляд на Юсупова-старшего и сказал нахальным тоном:
И вам доброе утро, папенька! Как спалось?
Юсупов-старший дожевал омлет, да с таким усердием, будто готов еще и вилку перекусить. В его взгляде читаются все невысказанные ругательства, проклятия и матерные слова, коими лексикон заядлого военного человека полон, кажись, от рождения.