Я же тебе уже говорила. Это не я заперла нас в этой комнате
О, я говорю не об этой комнате. В его глазах появляется хищный блеск. Я говорю о том, что ты заперла нас внутри своей головы. И ни ты, ни я не сможем выбраться отсюда, пока ты не примешь этот факт.
Внутри моей головы? фыркаю я. Ты лжешь или спятил?
Я не лгу.
Тогда ты спятил, да? спрашиваю я. Я понимаю, что веду себя несносно, но мне плевать. Ведь, видит бог, сам Хадсон ведет себя несносно с той самой секунды, когда он сказал мне включить этот чертов свет.
Если ты так уверена, что я ошибаюсь
Да, я в этом уверена, перебиваю его я, потому что так и есть.
Он складывает руки на груди и продолжает, как будто я его не перебивала:
Тогда почему бы тебе не предложить объяснение получше?
Я уже изложила тебе мое объяснение, огрызаюсь я. Это ты
Теперь уже он перебивает меня:
Нет, я говорю о таком объяснении, которое не подразумевало бы, что в этом виноват я, потому что я уже сказал, что это не так.
А я уже сказала, что не верю тебе, парирую я. Потому что если бы все это было в моей голове, если бы я могла выбирать, с кем оказаться запертой, то выбрала бы не тебя. И, уж конечно, не взяла бы с собой эту огнедышащую тварь. Я понятия не имею, что она такое, но знаю, что у меня не настолько больное воображение.
Я оглядываю комнату, смотрю на мишень для метания топоров, на диван, усеянный игровыми джойстиками, на стену с полками, уставленными виниловыми альбомами, на множество гирь и утяжелителей, лежащих на скамье, обитой черной кожей.
И на Хадсона.
Затем я продолжаю:
Мое воображение не смогло бы создать ничего из этого не смогло бы
создать такую тюрьму.
И, словно для того, чтобы подчеркнуть мои слова, дракон или что там это такое врезается в дверь с такой силой, что вся комната сотрясается. Стены дрожат, полки дребезжат, дерево скрипит. И мое и без того уже истерзанное сердце начинает биться как метроном.
Последовав примеру Хадсона, я сую руки в карманы и прислоняюсь к ближайшему стулу. Я делаю это, чтобы скрыть, что мои руки дрожат, а колени так ослабли, что вот-вот подогнутся. Но эти факты касаются только меня и больше никого.
Хотя он, вероятно, ничего бы не заметил, ведь сейчас он так зациклен на том, чтобы убедить меня в своей извращенной версии событий, что наверняка не обращал внимания на то, что я борюсь с начальной стадией панической атаки.
С какой стати мне было придумывать все это? спрашиваю я, с усилием сглотнув, чтобы избавиться от кома в горле. Уверяю тебя, я не нуждаюсь в приливе адреналина, чтобы чувствовать себя живой. И я не мазохистка.
Что ж, тогда ты выбрала себе хреновую пару, разве не так? язвительно отвечает Хадсон. Но он двигается, и я обращаю внимание на это, а не на его слова, потому что каждая клеточка моего тела кричит, чтобы я не сводила с него глаз. Кричит, что я не могу себе позволить дать ему оказаться там, где я не смогу его видеть.
Ну да, конечно, угроза здесь это я, ехидно фыркает он, когда чудище с грохотом врезается в стену, мимо которой он идет. А вовсе не эта тварь за стеной.
Выходит, ты признаешь, что это делаю не я! Что эту тварь чем бы она ни была сотворила не я, радостно говорю я, хотя и понимаю, что пока вокруг нас кружит это чудище, моя радость от победы немного похожа на оркестр на «Титанике», игравший гимн «Ближе, Господь, к тебе», пока корабль шел ко дну. Но после того как я оказалась в Кэтмире, в моей жизни было мало побед, да и те были мелкими, так что я буду крепко держаться за каждую.
Хадсон отвечает не сразу. Я не знаю, потому ли это, что он пытается придумать хороший контраргумент, или потому, что в эту минуту у меня урчит живот и громко. Но в чем бы ни заключалась причина, она перестает иметь значение, когда дракон вдруг испускает рев, от которого у меня стынет кровь, и делает еще одну попытку попасть внутрь.
И на этот раз он пытается проникнуть не через дверь. Он целится в огромное окно, находящееся прямо передо мной.
Глава 7 Сжечь вошку дотла
Я хватаю ее уже во второй раз за сегодняшний вечер и прижимаю к себе, когда этот чертов дракон пробивает окно и просовывает внутрь свою огромную голову. Стекло со звоном разбивается вдребезги, его осколки летят во все стороны, но я остаюсь на месте, стараясь преградить им путь.
Само собой, вместо благодарности Грейс истошно вопит прямо мне в ухо. Чего и следовало ожидать.
Мои сверхъестественно чувствительные барабанные перепонки пронзает боль, и я снова начинаю подумывать о том, не лучше ли мне будет предоставить ее самой себе. Ведь это из-за нее мы оказались в такой жопе. Но за осколками стекла следуют несколько струй огня, и я не могу просто перенестись и оставить ее во власти этого дракона.
Когда мы убегаем от него, он ревет так громко, что заглушает вопли Грейс и на том спасибо, но ненадолго. У этой девицы определенно на редкость здоровые легкие.
К несчастью.
Потише, говорю я, перенесшись вместе с ней к небольшой ванной, находящейся на другом конце комнаты. Возможно, она считает, что ее вопли помогут ей как-то защититься от огня, грозящего поджарить нас, но я хорошо знаю, что это не так. Скорее наоборот, они только сделают этого дракона еще злее.