"Чего я ломаюсь?" подумал Солерн, задрал ее юбки и, подхватив Илёр на руки, придавил к стене. В конце концов, отдавать ведьме долг таким образом чертовски приятно! Куда приятней, чем деньгами
За создание уюта, доставку ужина и обогрев комнаты заплатишь отдельно, заявила ведьма, поправляя корсаж.
Деньгами?
А они у тебя есть?
Нет, буркнул Солерн: признаваться в этом было довольно унизительно. Зачем ты вообще оказываешь мне услуги?
Мне нравится, как ты трахаешься, хмыкнула Илёр. Так что считай, что ты у меня в постоянном долговом рабстве.
Ги покачнулся
и ухватился за край стола после ведьминской "любви" он чувствовал себя обессиленным, как после потери крови. Хотя, чего уж себе врать, Илёр возбуждала его больше, чем любая другая женщина. И к тому же не могла нарожать ему бастардов, что тоже недурно по нынешним временам. Суары обесценивались так быстро, что Солерн не знал, хватит ли его жалования на содержание матери, сестер, их мужей и выводка детей.
По велению ведьмы в камине разгорелось пламя, на фитильках свечей затанцевали огоньки. Солерн опустился на стул и вытянул руки к камину. Мысль о возвращении в холодную квартиру вызывала стойкое отвращение.
Я бы не советовала тебе вешать Жильбера, сказала Илёр. Фонтанж использует тебя как отвлекающий маневр, пока регент будет лаяться с парламентом.
Он помешался, буркнул Ги. Я мог бы взять всех несогласных парламентариев и усмирить это сборище тунеядцев в два счета. Но
Чего ты вообще пыжишься? Когда я пришла, здесь уже не было ни одного писца, и прислуга сбежала вся, вплоть до истопника. Если ты не повесишь Жильбера, ничего не изменится.
Это предсказание?
Еще чего. Если твой долг будет расти так быстро, то ты надорвешься его оплачивать.
Есть способ узнать, кто из агентов осведомитель бунтовщиков?
Приведи мастера, и пусть заставит перебежчика сказать правду, пожала плечами ведьма.
Отличная мысль! Вот только вряд ли Николетти возьмет с меня оплату натурой, а денег мне выделили только на его помощь с Жильбером.
Илёр обеспокоенно взглянула на него:
Но ты же не пойдешь вешать народного героя без Николетти? Тебя просто разорвут, не говоря уже о том, что у бунтовщиков есть свой мастер!
Да, задумчиво отозвался Солерн, хорошо бы узнать, откуда он у них. Я никогда раньше не слышал, чтобы мастера поддерживали мятежи против власти.
3 декабря
Николетти, укутанный в теплый меховой плащ, занял свое место в тюремной карете, брезгливо отодвинувшись от заключенного и конвоиров. Он прятал руки в пышной муфте и распространял вокруг такой подавляющий ореол, что Солерну хотелось застрелиться.
"Как он не побоялся выйти из дома в таком богатстве?" подумал дознаватель. Он забрался в карету последним, и Греналь захлопнул за ним двери. Жильбер, уронив голову на скованные руки, неподвижно сидел между конвоирами. Солерн, хоть и не питал к нему особой симпатии после выходки на допросе, сухо сказал:
Расследование по делу вашего сына продолжается. Мы установили, что к этому причастен нанятый вами мастер.
Жильбер поднял голову. Среди бунтовщиков у него была репутация бесстрашного человека, но сейчас перед Солерном сидел сломленный, смертельно уставший мужчина, переживающий в одиночку глубокое горе.
Ничего удивительного, побормотал он. Что еще вы способны установить?
Мастер единственный, кому это выгодно, потому что никто, кроме вашего сына, его не знал.
Единственный, кроме вас. Вы готовы убивать нас сотнями по любому поводу.
Зачем убивать того, кто уже приговорен к казни?
Ради забавы.
Вы можете прекратить? раздраженно обратился к Николетти дознаватель: леденящая душу тоска стала такой плотной, что в ней можно было задохнуться. Этак Луи Жильбер разобьет себе голову об стенку прежде, чем они его довезут до виселицы.
Как вы нашли вашего мастера? вдруг спросил старый ренолец; Ги поперхнулся от такой наглости. То есть он и сам собирался спросить, но
Он прислал письмо и предложил услуги, обговорил цену, условия и способ связи, буркнул Жильбер. С ним должен был контактировать только один из нас.
Чтобы в случае чего достаточно было прикончить одного для сохранения инкогнито, процедил Солерн. Николетти прикусил костяшку пальца и впал в глубокую задумчивость. Видимо, для мастеров такое было нетипично. Бунтовщик, однако, тоже задумался и даже подался вперед, к дознавателю, словно хотел задать вопрос. Ги выглянул в окно. К Мосту Невинных стекались байольцы практически одни мужчины. Солерн нахмурился.
Почему вы это делаете? вдруг спросил Жильбер. Вам так много платят?
Нет, отрывисто отозвался Ги, напряженно оглядывая толпу, мост и высящуюся впереди виселицу, окруженную амальскими солдатами.
Тогда зачем?
Помню Ожероль, Солерн встал и приоткрыл окно, чтобы лучше оценить ситуацию. Не хочу повторения.
Толпа запрудила мост, перекрыв отряду амальцев путь к отступлению. Мужчины окружали место казни в мрачном молчании. Солерн дважды стукнул в стенку и крикнул вознице:
Поворачивай!
На лицах гвардейцев-конвоиров отразилось глубокое изумление.
Чего? спросил возница, свесившись с козел.