Ты ведь все поняла, мать? напрямую спросил Ворон, сев на лавку.
Конечно. Ты должен еще раз попробовать выполнить за Хрольфа грязную работу.
Да. Все так. Тогда все сказано.
Иногда я жалею, что послушалась тебя тогда, сказала вдруг Гудрун, словно продолжая старый, неоконченный разговор, что согласилась с твоим выбором тогда. Я плохо успела подумать.
Почему? поинтересовался Рагнар, безо всякого, впрочем, любопытства.
Хотя бы потому, что ты не можешь осесть, завести жену, детей, жить человеком. Потому, что боюсь. Боюсь, что когда-нибудь ты проклянешь меня за это. За тот день. Гудрун жадно всматривалась в серые с прозеленью глаза ее сына, словно ища ответа. Но поневоле ее взгляд постоянно соскальзывал на свежий шрам на его щеке.
Я нисколько не чувствую себя обделенным, мать, сказал Рагнар, не раздумывая. Нисколько. Ничуть. Ответь мне только на одно где он сейчас?
Гудрун села рядом с сыном и закрыла глаза. Воцарилась тишина. Рагнар слышал, как высоко над крышей большого дома кричали чайки.
Ты обогнал его в Валланде. Он ищет тебя по берегу. Когда ты пойдешь в Норангенфьорд, будь особенно острожен, он не глупее тебя. Ты вполне можешь столкнуться с ним там.
Тогда все. Я пошел. Рагнар встал, поцеловал мать в лоб и быстро, не оборачиваясь, вышел из большого дома. На пороге он помедлил, оглядывая свой хутор так, словно не видел никогда. Его рука задумчиво гладила дверной косяк. Ворон закрыл глаза. Голоса людей, крики чаек, мычанье скотины, песня северного ветра, теплый луч солнца, запах родного дома все смешалось и мягко, и тяжело легло на сердце Рагнара Ворона, человека, спорившего с королями. Он усмехнулся, пересек двор и вскоре скрылся из вида.
Так Рагнар Ворон побывал у своей матери.
Глава девятая, в которой Рагнар Ворон начинает странствие по горам
Он шел спокойно, откинув капюшон, одной рукой придерживая ремень сумки, перекинутой через плечо. Вторая, правая, отмахивала в такт ходьбе и время от времени, задев полу плаща, показывала рукоять старого меча, висевшего у человека на поясе. Он был черноволос, чернобород, высок и крепок. Цвет лица удивлял своей бледностью, казалось, что человек годы провел, не видя солнечного света. А кто знает, может, и провел. И кому какое дело, собственно?
Примерно так подумали жители Нурфьорда, когда незнакомец вошел в хутор. Собаки сбежались со всего поселка, издалека уже подбадривая себя лаем, и жители селения уже готовились отогнать собак, как вдруг вся свора, не подбегая к незнакомцу, поджав хвосты, исчезла, словно по волшебству. Больше над поселком не было слышно никакого лая, пока незнакомец не ушел. А ушел он не сразу он подходил к людям, которые встречались ему на пути, вежливо приветствовал и всем задавал, как выяснилось потом, один и тот же вопрос давно ли из поселка ушел Рагнар Ворон и куда он отправился?
Незнакомец вызывал у недоверчивых поселян странное доверие, непонятно, откуда взявшееся, охотно говорил, что он кровная родня Ворону и что ищет его много лет. Кроме того, после происшествия с собаками, селяне обратили пристальное внимание на цвет его плаща. Как-никак, сам Один, спускаясь на землю, нередко закутывался в синий плащ, а тут еще собаки Доверие Нет, все было не так просто!
Очень скоро незнакомец выяснил, что Рагнар Ворон ушел к себе в Норддалсфьорд, ушел три дня назад; и, вознаградив того, кто ему ответил, серебряной монетой, незнакомец поинтересовался еще, где он может найти колдунью Эйлу. Ответ, что в царстве Хель, не вызвал никаких внешних переживаний в приятном незнакомце, он выразил желание посетить ее могилу и постоял там некоторое время, что-то бормоча себе под нос. Провожавший его на кладбище мальчишка клялся потом, что незнакомец говорил: «Как некстати ты умерла, Эйла! Если бы я застал тебя живой, то сумел бы уговорить тебя изменить то, что ты сделала три с лишним десятка лет назад!»
Незнакомец даже не попытался поискать ночлега в селении и так же спокойно ушел в вечереющую даль.
А знаешь, что я скажу тебе, Гаук? спросил один из селян другого.
Что? спросил, в свою очередь тот, кого назвали «Гауком».
Синий плащ, собаки, все это, конечно, хорошо. Но когда он посмотрел мне в глаза, мне показалось, что я лечу в пропасть! Пока он не моргнул, я дыханье перевести не мог! Клянусь падаю и все. Никакой надежды.
Знаешь, Гундер Если бы ты не сказал, я бы сам никому не признался. Но я чувствовал то же самое!
Неужели боги снова стали ходить по земле? спросил вслух Гундер и покачал седеющей головой, не знаю, к добру ли это.
А незнакомец, тем временем, шел и шел, дорога привела его на холм, на вершине которого он остановился и осмотрелся. Вокруг не было ни души. Человек в синем плаще сел на землю, развязал свою сумку и перекусил. Поднялся было, чтобы идти, но движение сбоку, вернее, тень движения, заставила его резко развернуться, и он увидел сбегающую с холма молодую, статную женщину, чьи длинные, светлые волосы вились на ветру.
Эйла? не веря своим глазам, пробормотал незнакомец, Эйла! Постой! Постой, нам надо поговорить!