Теперь Адам смотрел на него во все глаза.
- Интересное предположение, - сказал он. - Почему вы уверены, что дело в вашей ране?
Перегрин поморщился.
- Ну, вы, наверное, смогли бы добраться до воспоминаний, используя гипноз или что-то в этом роде, я же способен добиться этого лишь в случае, если сосредоточу внимание на ране. А поскольку она заживает, я подумал, что мне лучше бы поторопиться с рисованием, пока воспоминания окончательно не стерлись.
В темных глазах Адама зажглась искорка.
- Вы учитесь быстрее, чем я ожидал. Мне бы хотелось поглядеть на ваши работы.
- Почему-то я так и думал, - промолвил Перегрин с легкой усмешкой, которая всего месяц назад была бы невозможна на его губах. - Сегодня я привез их с собой.
Звон стальных подков по булыжникам конюшенного двора привлек внимание Джона, отставного солдата кавалерии Ее Величества, ухаживавшего за лошадьми сэра Адама. Ухмыляясь, он вскинул руку, словно бы отдавая честь, и поспешил принять поводья у спешившихся.
- Надеюсь, прогулка удалась, сэр?
- Да, великолепно, - не сразу ответил Адам, занятый упряжью Халида. Мы пустили коней легким галопом на верхнем лугу, а мистер Ловэт даже выполнил несколько несложных прыжков, и надо сказать, успешно. Если так пойдет и дальше, к Рождеству он вполне окрепнет для участия в охоте.
Перегрин закатил глаза в комическом ужасе.
- Боюсь, в этом случае слово "успешно" не совсем точное, но я и в самом деле ухитрился не свалиться!
Лошадей увели в денники, а наездники прошли к дому. Перегрин ненадолго отлучился, чтобы взять папку с заднего сиденья зеленого "моррис-майнор-тревеллера". Когда он вернулся в прихожую и повесил свой шлем рядом со шлемом Адама, тот уже сменил ездовые сапоги на бархатные тапочки, украшенные геральдическим фениксом с герба Синклеров, и вытирал руки.
- Я отнесу это в утреннюю гостиную. - Адам забрал у Перегрина папку. Хэмфри оставил вам вторую пару тапочек. Если мы наследим на полу, мисс Г. долго не будет разговаривать с нами.
Ухмыляясь, Перегрин снял ездовые перчатки и при помощи особого крючка грязные сапоги, потом сунул ноги в тапочки. Заглянув в умывальню, чтобы сполоснуть лицо и руки, он последовал за хозяином, пройдя по служебному коридору в обитую золотистым дамастом утреннюю гостиную.
Хэмфри, дворецкий, служивший Адаму больше двадцати лет, накрыл завтрак в залитом солнцем эркере. Как всегда, стол украшали накрахмаленная скатерть из ирландского льна, китайский фарфор, хрусталь и антикварное серебро. Адам пил апельсиновый сок из бокала уотерфордского стекла, просматривая заголовки на первой полосе утренней газеты. Хэмфри разливал чай. Когда вошел Перегрин, Адам отсалютовал молодому человеку бокалом, а дворецкий немедленно наклонил свой серебряный чайник над чашкой гостя.
- Доброе утро, мистер Ловэт. Налить вам чаю?
- Доброе утро, Хэмфри. Да, спасибо.
- Сэр Адам сказал, что вы перенесли в сторожку у ворот последнюю из ваших коробок, - продолжал дворецкий. - Надеюсь, новое помещение вам нравится?
Перегрин
отодвинул старинное, времен королевы Анны, кресло и сел, изящно подоткнув салфетку. Прошло меньше двух недель, как он принял приглашение Адама пожить в пустой сторожке, что у задних ворот, и уже находил, что она определенно лучше тесной студии на чердаке, которую он снимал в Эдинбурге.
- Более чем нравится, Хэмфри, - ответил с улыбкой молодой человек. Знаете, я думал, мне будет не хватать суеты и городского шума, но, как ни странно, я очень легко освоился с жизнью сельского джентльмена. Здесь свободнее дышится.
Это экспансивное замечание дало Адаму повод многозначительно улыбнуться, ибо он знал, что Перегрин имеет в виду вовсе не размеры помещения. Если говорить откровенно, Синклер подозревал, что вновь обретенным чувством свободы Перегрин обязан не только изменениям в окружающей обстановке, но и в мировоззрении. Как психиатр Адам, конечно, хорошо знал этот феномен, но в случае Перегрина действовали факторы, представляющие для него особый интерес. Поначалу замкнутому и скрытному, оцепеневшему, как сокол в клетке, художнику теперь предоставлялась возможность расправить крылья. Хотя сам Перегрин не вполне осознавал это, но он уже мог присоединиться к Охоте. И очень скоро, если Адам Синклер правильно истолковал предзнаменования.
- Попробуйте их, Перегрин, - сказал он с улыбкой, когда Хэмфри предложил молодому человеку выстланную льном корзинку с ячменными лепешками. - Мисс Гилкрист привезла их сегодня утром, специально для "славного мистера Ловэта". Вы ей явно приглянулись.
- Охотно попробую, - согласился художник. - Не хотелось бы, чтобы мисс Г. считала меня неблагодарным. Хорошие домоправительницы сейчас на вес... свежих лепешек!
- О да, лучше ее не найти во всей стране, - рассмеялся Адам. - Она приходит ко мне три раза в неделю на полдня и делает при этом больше, чем многие ухитряются сделать за неделю. Не знаю, как бы мы с Хэмфри обходились без нее. Если она пожелает присматривать за вашей сторожкой, не упускайте случая!
- Ни за что!
Беседа постепенно перешла к обсуждению утренней прогулки, потом к тучам, собирающимся на севере. Лепешки потихоньку исчезли. Хэмфри принес из соседней гостиной складной карточный столик розового дерева и поставил его возле большого стола, за которым завтракали джентльмены.