История не создается человеком, ее сделали без него. «Может ли человек смириться с жизнью, состоящей из петель, пульсаций и скрытой силы? Можно ли отождествить себя с работой, требования и законы которой воспринимаются как чуждые? Можно ли быть творцом языка, возникшего тысячи лет назад, систему которого мы так и не поняли... внутри которого мы вынуждены сообщать свои слова и мысли, словно оживляя на краткий миг сегмент живой сети бесконечных возможностей?»
Человек, по Фуко, это некая мерцающая точка, мигающая в океане возможностей, вызванных глубокими подводными течениями, называемыми структурами. До конца XVIII века не существовало человека, отделенного от своей витальной силы, плодотворной работы, от исторического измерения языка. Это недавнее изобретение, вышедшее из рук демиурга не более двухсот лет назад. И поскольку могут существовать науки о человеке так, как они сегодня обозначились, то привычный его образ должен исчезнуть. «Сегодня, пишет Фуко в "Словах и вещах", мы можем думать только о пустоте, оставленной исчезнувшим человеком». Смешны разговоры о свободном царстве человека: «Реальность такова, что человек есть изобретение, которое археология нашей мысли без труда приписывает недалекой эпохе... В наши дни скорее, чем об отсутствии и смерти Бога, можно говорить о конце человека... Человек исчезает».
Как мы уже знаем, целью исследований Леви-Стросса была «трансформация "гуманитарного знания" в науку», для этого надлежало вписать субъект (сознание и личность) в жесткую схему. Эти структуры должны были очистить реальность от видимых наслоений. Так «сознание становится внутренне скрытым врагом науки о человеке». Понятно, почему, говоря о феноменологии и экзистенциализме, Леви-Стросс утверждал, что, углубляясь в личностную тематику, философия рискует превратиться в «бабью метафизику». Существуют независимые от человеческой воли структуры (социальные, мифические и лингвистические), и если их изучать научным методом, то человек в итоге «растворяется» в них. Человек, стало быть, не хозяин собственной истории, он движим бессознательных структурирующих сил. Человек исчезает, предупреждает Фуко. Леви-Стросс добавляет: «В начале мира человека не было; в конце его не будет тем более».
6. ИРРАЦИОНАЛЕН ЛИ СТРУКТУРАЛИСТСКИЙ «РАЦИОНАЛИЗМ»?
в онтологизации принципа, естественные возможности которого не более чем эвристические.
Одно дело сказать: мы ищем латентные структуры для научной проработки тех или иных фактов. Но совсем другое дело объявить структуры не просто реальными, а единственной реальностью. Результатом смешения научной программы с метафизикой, как не раз уже случалось, становится неразличение науки и религии. Неслучайны репризы Леви-Стросса с налетом таинственности о «госте среди нас, хотя никто и не мечтал приглашать его на наши дискуссии: о человеческом духе».
В самом деле, непредвиденные «гости-фантазмы», которых держали за дверью, подальше от научных дискуссий, вдруг объявились на спиритических сеансах структурной антропологии. «Чего стоит после этого экзальтированная критика бергсонизма и субъективного идеализма, если в результате мы получаем объективный идеализм, да еще с романтически-экзистенциалистскими интонациями?» (S. Timpanaro).
Что же касается Лакана, то наряду с тем фактом, что он был исключен из Международного психоаналитического общества, стоит напомнить, какую волну критики вызвала публикация его сочинений. Так, французский психолог Д. Анжу (Didier Anzieu) заметил, что в них нет ничего нового, что «стадия зеркала» заурядная ошибка, и никто не был так далек от учения Фрейда, как Лакан. Не говоря уже о том, что «идолопоклонство вокруг фигуры Лакана просто вызывающий зевоту интеллектуальный провал».
Согласимся с Пиаже: «эпистемические структуры» Фуко мало чем отличаются от «парадигм» Томаса Куна («Структура научных революций»). Пиаже справедливо заметил, что «эпистемы нельзя вывести одну из другой ни формально, ни диалектически, меж ними нет филиации ни генетической, ни исторической. Другими словами, последнее слово "археологии" заключается в том, что разум трансформируется неразумным образом, что его структуры появляются и исчезают, наподобие внезапных моментальных мутаций, о чем еще раньше кибернетического структурализма уже говорили биологи».
Фуко, по мнению Пиаже, иррационалист. Сартр, на которого обрушились с критикой структуралисты («Сартр пленник своего cogito», писал Леви-Стросс), отплатил им той же монетой. «Структуралисты, сказал он, пленники ничего не объясняющих схем: во имя якобы потаенного разума они отвернулись от разума, себя сознающего».