Несовпадение базовых слов Я-Оно и Я-Ты Бубер поясняет так. В паре Я-Оно Я предстает как индивидуальность и достигает осознания себя как субъекта (для опыта и использования). В паре Я-Ты Я предстает как личность и достигает осознания себя как субъективности (без родительного падежа). Индивидуальность проявляется постольку, поскольку она отличается от других индивидуальностей. Личность проявляется постольку, поскольку входит в связь с другими личностями... Цель связи заключается в контакте с Ты, ибо только посредством контакта можно уловить легкое дыхание Ты, т. е. вечной жизни. Входящий в связь причастен к реальности, некоему бытию, которое целиком ни в нем, ни вне его. Вся реальность это действие, в котором я участвую без того, чтобы приспособиться к нему. Там, где
нет участия, нет реальности. Участие наиболее полно там, где более непосредствен контакт с Ты.
Необходимо подчеркнуть, что индивидуальность задана своей несхожестью, но личность конституируется только отношением с другими личностями. Именно Ты делает мое Я, в присутствии Ты растет Я, понимающее свое несовпадение с Ты. И если в отношении с Оно Я может говорить, создавая теории и используя его, то в отношении с Ты Я не говорит, а обращается. Реальность становится человечной именно в диалоге. Говоря Оно, мы обладаем, но, говоря Ты, мы общаемся в диалоге. Ты не есть объект, Ты субъект с самого начала. Субъект Ты поэтому соединяется с субъектом Я. «Я берет исток именно с моего отношения с Ты, пишет Бубер, только став Я, я могу сказать Ты».
1.2. Можно говорить с Богом, но нельзя говорить о Боге
Отношение между человеком и Богом это отношение Я-Ты, а не связь Я-Оно. Именно в вечном Ты достигают полноты все возможные отношения. «Каждое Ты есть возможность наблюдения за вечным Ты. Посредством единичного Ты базовое слово направлено в вечность».
Истинный Бог тот, присутствие которого требует от нас подчинения, ответственности и потому гарантирует смысл существования. Можно говорить с Богом, но нельзя о Боге рассуждать. Откровение не есть некое общение по поводу Божественных истин, человека и мира, кристаллизуемых в догмы и актуализируемых в культуре. Откровение это событие, наступление Присутствия, которое не замыкает Бога в мир Оно, а распахивает путь к встрече, связь между Я и Ты.
2. ЭММАНУЭЛЬ ЛЕВИНАС И ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ЛИКА ДРУГОГО
Эммануэль Левинас (1905 г.)
2.1. Жизнь и сочинения
и2.2. Где рождается подлинно сущее
(1932). Философия как метод, полагает он, не берет в расчет только спонтанно рождающееся в сознании, но ищет все то, что скрыто Нацелено на объект. В феноменологии [...] объект заменен миром со всеми забытыми мыслью намерениями, которые, погружаясь в нее, наполняют способ мышления, делая его конкретным».
В работе «Lexistence а'Г'existant» (1947), анализируя тексты Хайдеггера, философ показывает, как существующее (il у а) вырастает из нейтральной, анонимной и безличной экзистенции. «Il у а» есть «опыт нонсенса», опыт бытия как бессмыслицы, как несуществующего, бытия никчемной вещи, страха пустоты. Существующее выходит из экзистенции, «осмысленное» рождается из страха и тревоги, разбивая нейтральность бытия. Бытие, реальность есть чистый нонсенс. Тот, кто обладает смыслом и наделяет им существующее, это сущий человек. Сущее отделяется от аморфной реальности, порывает с «il у а», лишенным смысла бытием. Только в межчеловеческой связи может родиться «эпифания» лика Другого.
2.3. Феноменология лика Другого
Другой предстает во всей своей нередуцируемой инаковости: Другой, глядя на меня, меня пересматривает: так идея, которую я имел о нем, распадается. Феноменологии лика посвящена работа «Тотальность и бесконечность». «Мы называем ликом тот образ, в котором предстает Другой, превозмогая идею Другого во мне. Этот способ заключается не в суммировании: под моим взглядом он обрисовывается в тему, показывая себя целостностью качеств, составляющих образ. Лик Другого в каждый данный момент разрушает и поднимается над тем гибким образом, который мне оставляет». Образ, как фотография, всегда живет в контексте. Лик Другого имеет смысл в себе и для себя, он выше физического и социального контекста. «Лик есть выразительность (сигнификация), и выразительность без контекста».
Другой не есть «персонаж в контексте». Коротко говоря, смысл лика нельзя поставить в связь с чем-то другим. «Лик есть смысл для себя. Ты есть ты». Поэтому, комментирует Левинас, «можно сказать, что лик не есть «увиденное». Его нельзя зафиксировать в мышлении; неудержимый, он выходит за поставленные пределы. Лик Другого выходит из анонимного бытия. И выводит бытие из анонимного состояния. Именно поэтому отношение к лику непосредственным образом этическое. Лик Другого, надвигаясь, говорит тебе: «Не убивай». Ясно, что несмотря на запрет, убийство все равно совершится, но яд злодеяния наполнит сознание убийцы, лишив его покоя.
Лик Другого входит в наш мир. Он есть явленность и ответственность. Взгляд Другого, направленный на меня, отстраивает поведение в его этичности: «Вот бедолага, для которого я могу и должен сделать все». Так лик спасает от жажды обладания, обращаясь ко мне и приглашая меня к отношению, у которого нет ничего общего с властью, как если бы это было наслаждением и узнаванием особого рода.