Мама? неуверенным, едва слышным голосом пробормотал попытавшийся шевельнуться малыш.
Всё хорошо, Кристиан, ты в больнице, ты можешь сказать, как ты себя чувствуешь?
Мне не больно, и звёздочки вокруг.
Звёздочки? озадачено переспросила ничего не понимающая Дафна, но малыш уже вновь провалился в забытие и поэтому её вопрос оказался переадресован подпирающему дверь их отдельной палаты Поттеру.
Иногда такое бывает, каждый выходит из медикаментозного сна по-разному. Сознание возвращается не сразу и нередко бывает и такое. Главное, что он вас узнал. Можно сказать, что это уже половина всего. Операция на головном мозге, кто бы её ни делал, это всегда был, есть и будет риск. Риск осложнения, риск того, что наткнёшься на что-то совершенно неведомое и, как следствие, новое и непонятное. Из медикаментозного сна он вышел и сейчас уже просто вновь задремал. Вы можете остаться с ним, и я бы даже рекомендовал именно это. Если будет просить пить, то можно маленькими глотками через трубку. В бутылке регидрон, поэтому вкус немного солоноватый. По сути, это практически простая вода с солью, используется для восстановления водно-солевого баланса, а также как естественное противорвотное. Так, на всякий случай, чтобы его, если что, не стошнило. Но если всё же, то это ничего страшного. И в случае проблем нужно будет просто позвать медсестру. Для этого достаточно нажать вот на эту кнопку. Когда он вновь проснётся, позовите меня, я проведу все необходимые тесты, дабы убедиться в том, что всё и вправду в порядке.
Ещё дважды малыш просыпался, но как-то не до конца, что ли. Немного пил и вновь засыпал и лишь к двадцати с четвертью как-то совершенно неожиданно сладко с поистине детским упоением потянулся и сообщил обезпокоенным его поведением родителям, что был бы совсем не против чего-нибудь перекусить.
Ну раз голодный, то точно в порядке, стараясь быть максимально убедительным, произнёс повернувшийся спиной к окну Теодор. Как ты себя чувствуешь, сынок? Кроме ужина что-либо безпокоит?
Нет, папа, а ещё у меня совсем, совсем не болит голова, только чешется немного.
Не надо, Кристиан, давай лучше я. Тебе пока нельзя, добрый доктор тебе очень помог, и теперь ты совершенно точно поправишься, но чесаться нельзя. Вот снимут повязку, тогда можно будет, а пока нельзя, но ты ведь Нотт, а Нотты не сдаются и чесотке так уж точно не проиграют! произнесла Дафна, но тем не менее очень аккуратно несколько раз провела подушечками пальцев там, где, как им сказал Гарри, у мальчика был уже практически заживший послеоперационный шов. Сын разве что не мурчал от удовольствия, будто бы кошка, и удовлетворённая его реакцией Дафна кивнула мужу, мол, позови уже врача.
Осмотр занял чуть более чем десять минут, дольше кушали бульон и расставались. Ребёнок всё-таки был совершенно домашним и к одиночеству не привык. Но и остаться с ним родители были не в силах. Правила есть правила, именно так началась первая ночь в жизнь Юного Нотта, которую он провёл один и вовсе не дома. За ней последовали ещё три, а после четвёртой улыбающийся доктор, которого Кристиан, как и все находящиеся в отделении дети, называл доктор Гарри, рассказал ему, что к вечеру он уже сможет поехать домой, что он очень храбрый и сильный мальчик и что он может собой гордиться, так как он победил очень страшную и плохую болезнь.
Год и три месяца спустя
Крёстный, раздалось от дверей, и едва успевший обернуться врач в буквальном смысле выловил несущийся себе в корпус в его сторону с приличным для пятилетнего ребёнка ускорением живой снаряд.
И тебе привет, Кристиан, ты, видимо, решил нам так показать, что у тебя всё в полном порядке?
Конечно, это ведь ты и крёстная меня лечили. Разве могло бы быть хоть что-то не так?
Действительно, согласился с ребёнком встрепавший его медовую шевелюру Гарри. Сначала на МРТ, а затем к тёте Лизи сердечко твоё смотреть.
Хорошо, серьёзно кивнул за эти чуть менее чем полтора года весьма подковавшийся во всём этом ребёнок.
Именно в этот момент их и нагнала приведшая сына
на плановый квартальный осмотр Дафна.
Прошу прощения, он с самого утра только и делает, что говорит о сегодняшнем осмотре. Сказал бы мне об этом кто-то другой, не поверила бы. И тем не менее этот ребёнок буквально рвётся во владения своих крёстных.
Ну, значит, и я, и Элизабет оказались достаточно компетентными для того, чтобы вместо страха и нежелания взрастить в мальчике понимание и уважение, ответил направившийся к лифту Гарри.
Сказать, что это было неожиданность ну, наверное, можно и так. Родители многих его пациентов и его, и вот уже полгода как ставшую его женой Элизабет боготворили. Кто-то молился, кто-то перечислял деньги в фонд больнице ну или же просто выражал простую человеческую благодарность. Именно последнюю Гарри ценил больше всего. Ведь что ему с того, что кто-то там за кого-то там помолится. А заявления некоторых на тему того, что они кого-то там отмолили... Если б не врачебная клятва и этика, послал бы таких в такую даль, что и представить-то практически невозможно. Это ведь он он и его коллеги отстояли малыша. Это они не спали иногда и несколько ночей вряд. Это они бились со смертью, и бог тут ни при чём. А посему нет большего оскорбления, чем это их «отмолили». Не отмаливать было надо, а за ребёнком следить. И не в храме скамьи и полы вытирать, а за мальчика бороться. В итоге лично его уважение заслуживали только лишь те из родителей, которые и вправду боролись. Не в храме, ползком под иконами, но здесь, с ними на передовой. Сдавали кровь, отдавали собственные органы, конечно же, если это было в принципе возможным. Молитва господу ни сердце не залечит, ни новую почку не вырастит. И вот на фоне всего этого спустя чуть более чем месяц к нему на приём пришёл старший Нотт. Просто и без затей положил на стол чек на весьма и весьма круглую сумму и попросил поспособствовать тому, чтобы средства и вправду достигли именно нейрохирургии и кардиологии.