Глава 2
Увы, но в этот раз интерна послать было ни технически, ни фактически невозможно. Родители мальчика его бывшие однокурсники. Представители того самого мира, из которого он так тихо и, казалось бы, совершенно незаметно ушёл. Шестнадцать лет им вообще никто не интересовался, он ведь не дурак и время от времени проверял. Засылал Кричера по всяким поручениям, ну и за новостями. Новости были однообразными и малоприятными. Добро победило, да здравствует всеобщее равенство и всеобщее же братство. Вот только братство это странное какое-то, да и равенство тоже. То тут, то там слышится о пожирательских детках, а как-то раз в «Пророке» не иначе как с гордостью написали о том, что, мол, храбрые и неподкупные стражи порядка втоптали в грязь кого-то из бывших. Фамилию страдальца Гарри, увы, не запомнил лишь самую суть о том, что парень вроде бы как возмутился, его, кажется, обсчитали. По итогу штраф и общественное порицание, и наплевать, что ни при делах. Потому, собственно, и запомнил. В газетах писали, мол, чуть ли не очередной откупыш из ближнего круга. На деле же оставшийся один ещё после первой магической, как и сам Гарри, никому не нужный сирота. Разве что сторона родителей была противоположной. Такая вот однобокая справедливость и столь же однобокое равенство. Аристократия, как и до этого, откупилась легко или не очень неважно. Важно то, что, за исключением козлов отпущения и самых так сказать одиозных В общем, ничего и ни в какой мере не поменялось. Банальная смена власти. Была одна, стала другая, ах, да, ещё Хогвартс пришлось восстанавливать. Те, кого он тогда считал друзьями, стали звёздами. Как оказалось, не так-то сильно он им и нужен. И даже Рон, и тот справился сам. Вот уже девять лет как возглавляет аврорат, но да туда ему и дорога, ведь на большее, в общем, не с его обучением. Да
и характер, как говорится, не быть тебе космонавтом смирись, парень. Гермиона же, как и мечтала, пошла то ли в политику, то ли в юриспруденцию. Вроде бы закончила чего-то там магистратурное и ныне числится помощником министра. Но да и ладно. Домашних эльфов не освобождает и на том спасибо. Спасибо не ей, а эльфам, ведь если бы В общем, быть бы кому-то вдовцом. Малыши ведь точно бы не простили, и, лишённые привычного уклада жизни и магии своих хозяев, весьма быстро бы выловили и более чем качественно бы превратили. Ну к примеру в колбасу. Хорошую качественную, а то что из человечинки Так разве же они специально?
Как следствие, о возвращение не было и речи, не туда, не за это он боролся. Точнее, это он думал, что не за это, остальные же а что, собственно, остальные? И вот не факт, что, узнай они то, что, как и в какой именно форме о них думает их столь восхваляемый ими герой, обрадовались бы. Тут как бы самому куда бы то ни было не загреметь. Была бы надобность, а способ и исполнители И то и другое всегда и во все времена имелось в достатке. Как следствие, в магическом мире о нём никто слыхом не слыхивал и видеть не видывал без малого уже как минимум шестнадцать с половиной лет. Поохали, поахали, да и забыли. В точности так же, как это было на втором и на четвёртом. Мнение толпы оно такое, знаете ли, переменчивое, куда ветер, туда и знамя. И вот когда уже и думать забыл как черти из табакерки, и не пошлёшь ведь. Ребёнок-то не виноват, именно поэтому, а ещё потому, что клятву давал. И если для некоторых она не более чем пустой звук. А диплом нужен лишь для галочки и для престижа, то для него это было нечто намного более большее. И нет никакой магии, это вам не непреложный обет или ещё чего на подобии. Просто во время того торжественного, как это обычно, бывает у немагов прочтения и вручения диплома будто бы перещёлкнуло что-то, и как-то оно само. Так и жил, отдавая себя всего без остатка не думая о последствиях. Приходил в кабинет и валился с ног. Ещё одна жизнь, ещё один малыш спасён и будет жить, а он, а что он? Полежать, чутка отоспаться, чай не интерн уже можно и расслабиться. Вот только в этот раз не получится. Нотты это тебе не простые смертные, таких так просто не отошлёшь и интерна не направишь, банально не справится.
Именно с этими мыслями и шёл к своему кабинету именитый на всю центральную Европу нейрохирург-педиатр. Даже не переоделся, всё та же черная хирургическая, пропахшая запахом операционной роба и такого же цвета штаны на резинке. На спине надпись крупным шрифтом гласящая о том, что носящий её является нейрохирургом. В операционной, на обходе. Он всегда носит именно это. На обходе, правда, поверх медробы обычно халат накинут. Так и солиднее, да и по статусу вроде как положено. О том, что он профессор, да и вообще знаменитость, окружающих оповещает разве что табличка на кабинете да ещё прикреплённый к нагрудному карману форменного халата бейджик. Именно в таком виде они и встретились. Строгие, очень напуганные и растерянные аристократы. И самый с недавних пор известный нейрохирург-педиатр Британских островов. Разговор получился ну, в общем, получился. Как с коллегами нельзя, не поймут, как с обычными родителями тоже. У него внеплановые редкость, а у плановых родители и сами уже прошарены, а у внеплановых их чаще всего уже нет либо они в другой клинике и говорить либо уже, либо ещё не с кем. Как следствие, пришлось напрячься и на примерах и аналогиях, по сути на пальцах, пояснять в начале суть проведённого вмешательства. Затем его последствия, а потом ещё и на вопросы отвечать, а если точнее, то на один, зато какой. В общем, домой вернулся глубоко за полночь, да так и свалился, лишь пробормотал что-то там про будильник и завтрак. Верный Кричер и так всё поймёт, не первый год вместе.