И четыре прибалтийские державы вдруг остались наедине с рассерженной и жаждущей наказать зарвавшуюся мелочь, Россией. Коалиция зашаталась. Пруссия с Польшей принялись отмобилизоваться, приводить свои армии в боевое состояние. Более того, поляки пошли на подчинение своих войск пруссакам. Датчане прислали тайную делегацию, чтобы урегулировать вопрос о более или менее безболезненном сепаратном выходе из предстоящей войны. Шведы что-то пронюхали о датских планах и принялись налаживать оборону своей столицы и вообще собственной территории. Все ждали только весны, чтобы начать боевые действия, а до той поры офицеры отправились в отпуска.
А вот Россия ждать весны не стала. Войну нам объявили? Объявили. Значит, мы в своём праве наносить удары там и тогда, где и когда сочтём нужным.
Из курса военной истории я помню русско-шведскую войну, накануне Отечественной войны 1812 года. Точных дат я, за давностью лет запамятовал, но центральную операцию войны помню отлично, и даже вытащил из глубокой армейской задницы двух офицеров, будущих главнокомандующих русской армии. Имена князя Петра Ивановича Багратиона и Михаила Богдановича Барклая де Толли говорят сами за себя, и людям с военным образованием в сто раз больше.
Если не ошибаюсь, в тысяча восемьсот девятом году, русская армия перешла Ботнический залив, и вышла на шведский берег в районе Стокгольма. Тогда трусость и малодушие, на грани измены, командующего русскими войсками в Финляндии генерала Кнорринга не позволили достичь целей войны. По моему приказу отыскали этого офицера, ещё не генерала. Богдан Фёдорович оказался вполне дельным командиром, проверка не установила его контактов с вероятными и действующими противниками, и единственное, что можно сейчас вменить ему в вину только тот будущий провал. Своей волей я передвинул Кнорринга со строевой службы на административную: перевёл в дорожно-строительные войска, где его осторожность не сможет принести вреда. Да и организатором Богдан Федорович оказался преизрядным.
А Барклая де Толли и Багратиона я, для начала, заставил за два года пройти университетский курс, а потом загрузил штабной работой, перемежаемой командировками в войска, причём в самые сложные, опасные и неприятные места. Тут ничего не поделаешь кроме боя больше нет способа обучить офицера бою, а России нужны высокообразованные генералы.
Командовать корпусом Павел, по моему представлению, назначил свежеиспечённого генерал-майора по артиллерии Алексея Андреевича Аракчеева, ещё одну знаковую фигуру этой эпохи. Надо сказать, что генералы и полковники Екатерининского разлива, получившие чины за происхождение и близость к трону, после аттестации отправлялись в отставку десятками, зачастую без права ношения мундира, и нередко разжалованные в рядовые. Спрашивается,
зачем армии неграмотные генералы? А ведь таковые попадались.
Войска, введённые в Финляндию, занялись боевым слаживанием, и официально было объявлено, что когда сойдёт лёд, мы по морю двинемся к Шведскому берегу. Разумеется, шведы о таких разговорах знали финны русских не любят больше чем шведов.
В январе, когда установился прочный лёд по всему Ботническому заливу, войска были подняты по тревоге, чему никто не удивился: тревоги объявлялись настолько часто, что уложенное на транспортные средства вооружение и имущество даже не разгружалось. Но на этот раз колонны двинулись не к местам погрузки на корабли, а прямиком на толстый лёд моря. Только во время первого привала, на удалении семи километров от берега солдатам и обер-офицерам было объявлено о цели похода. Штаб-офицеры от командира батальона и выше знали о действительных планах с вечернего совещания. Кстати, гусары, пущенные частой сетью вокруг лагеря, поймали трёх гонцов, которых отправил майор Ковальский, командир эскадрона улан.
Всех четверых вывели перед строем корпуса, и повесили на удачно росших в лесу маленького островка осинах, а трупы оставили висеть. Казнь не произвела на наших солдат и офицеров давящего впечатления, поскольку все понимали собакам собачья смерть, а останься те в живых, то это обернулось бы для армии лишними потерями в сотни, а то и в тысячи человек, если бы вообще не привело к полному разгрому нашего корпуса.
Тут стоит сказать, что переход по морскому льду крайне тяжёл: чаще всего лёд неровный, из него торчат большие и малые торосы, следы прошедших штормов, взломавших лёд, и так заморозивших. В обилии встречались полыньи, покрытые тонким льдом, а сверху засыпанные снегом. Поэтому впереди полковых колонн войск шли разведчики и сапёры, разведывавшие путь, и при необходимости подрывавшие препятствия в виде торосов. Очень хорошо показали себя бульдозеры, расчищавшие дорогу, правда, водителям приходилось работать при открытой двери, так как имелся постоянный риск провала сквозь лёд. И кое-кому эта мера спасла жизнь, потому что за время перехода восемь тракторов ушло под лёд.
Дошли до Аландских островов, и принялись брать поселения под свой контроль. Сначала конные команды окружали деревни, потом подъезжали грузовики с солдатами, жителей выводили из домов, и офицер через переводчика объявлял, что отныне Аландские острова отходят под руку русского императора. Жителям давался день на выбор: оставаться на островах перейдя в русское подданство или уезжать в Швецию. С перевозкой вещей мы обязались помочь.