Где мы?
Еще сотни три метров и выйдем на шоссе. К сорок второму кордону.
Политрук припомнил карту. Сорок второй кордон Ах, да: там напротив сразу за шоссе высотка (политрук запамятовал ее номер, да это было и не важно), за нею параллельно шоссе длинное поле, на котором председатель колхоза собирался пересевать ячмень; потом опять лес
Где немцы?
Тимофей пожал плечами.
Помоги встать
Тимофей поднял его легко, даже не напрягся. Голова кружилась, передвигаться без опоры политрук пока не мог, но ноги держали. Так-то лучше.
Пошли
Раненые остались там Эта мысль не отпускала. К счастью и продолжения не имела: инстинкт поставил перед нею стену. Мысль билась в эту стену раненые остались там раненые остались там и только действие могло избавить от этих тупых ударов. Нужно действовать вот в чем избавление. Только действие может нас оправдать, думал политрук. Хотя хотя душа все равно не удовлетворится компенсацией, даже самой избыточной (это он не думал он это чувствовал; значит знал). Ум удовлетворится, а душа нет. Если бы политрук хоть немного был подкован в философии, он бы отметил: вот аргумент, что душа имеет совсем иную сущность, чем тело. Она имеет иную цель, а значит и мерило у нее иное. Но политрука этому не учили; дальше азов марксистско-ленинской догмы и пока еще только формирующегося здравого смысла его философия не простиралась. Еще столько удивительного о себе и о мире ему предстояло узнать! Дело за малым: нужно было выжить. Пока на первый случай как-то пережить этот день. А потом прожить всю отмеренную ему жизнь
Лес кончился вдруг. Только что была чаща несколько шагов и открылся простор. Желтый снизу и блекло-голубой, выбеленный солнцем до нестерпимой яркости поверху. Никого. Ни своих, ни чужих. Если нападение немцев только провокация, они не станут углубляться в нашу территорию и здесь не появятся. Если же это война
Но где же наши? Уж им-то давно пора появиться. Может, мы с ними разминулись, и они сейчас выбивают немцев с заставы? Но тогда бы ребята слышали звуки боя Политрук
поглядел на пограничников. Нет, не похоже, чтоб они к чему-нибудь прислушивались. Значит значит, мы должны делать то, ради чего мы здесь.
Политрук кивнул в сторону пригорка, пограничники перешли булыжное шоссе и стали неспешно подниматься по глинистому склону. Теперь все они были на виду, и политрук без труда смог пересчитать их. Шестнадцать. Он семнадцатый. Дальше думать не хотелось.
Пригорок был мало пригоден для обороны, и все же какое-то преимущество обещал. Но если придется отступать На выгоревшем плешивом поле, где ячмень не поднялся и на тридцать сантиметров, не было ни одного шанса спастись. Все просто, как в тире.
Окапываемся здесь, сказал политрук. Пулеметы на фланги. Ячейки копать на максимальную глубину.
Он отгонял любую мысль о том, что им предстояло. Он сделал что мог; а теперь что? теперь только ждать. И надеяться, что первыми появятся наши.
Первыми появились немцы.
Из-за леса, который врезался в поле языком, скрывающим овраг (политрук это помнил по карте), один за другим выползли три легких танка. Не бог весть какое чудо военной техники (плакат с рисунками, схемами и техническими данными этого танка висел в учебной комнате заставы; на рисунке «танк в разрезе» были изображены и танкисты, весьма несимпатичные, надо сказать), но это были танки. Одно слово и больше ничего добавлять не надо. Чем их остановишь?.. Танки катили неспешно, как телеги по сельской улице, не хотели отрываться от пехоты. На броне каждого лепились автоматчики. Пехота брела следом по обочинам.
Вот так начинается война.
Она еще не началась толком, а уже показала свое рутинное лицо. Ничего удивительного. По всему видать это не первогодки, это опытные вояки; других в авангард не пошлют. Небось, у каждого за плечами не одна кампания. Для них война что мать родна
Это конец, понял политрук. Если б не танки!.. Если б не танки мы бы держались на этом пригорке, пока хотя бы в одной винтовке оставались патроны. Когда в тебя стреляют не без толку, а прицельно, и прятаться не за что, не очень то полезешь. У нас был шанс. Если б не танки Политрук закрыл глаза и переждал, пока отпустит в груди. Теперь он вспомнил: ведь когда увидал пригорок сразу почувствовал: не то Не так ему это представлялось. Ну что стоило поверить интуиции, поискать причину ее протеста, по сути сделать еще один шаг. Еще один шаг! и ты бы вспомнил: танки. На этом пригорке от танков не было спасения Понятно: воинского опыта нуль; знания вспомнил о пригорке и сработала банальная связка: высота преимущество обороняющегося. Но ведь было же чувство: что-то не то Теперь очевидно, отчего это чувство возникло: пологий склон не представлял для танков ни малейшего затруднения. Что же! что помешало тебе вспомнить о них?..
Внутренний крик еще не затих а политрук уже знал ответ. Раненые. Их неведомая судьба, мысль о которой он от себя гнал, вот что заставило его ухватиться за первую же возможность снять с души груз. Хотя бы облегчить его. Раненые. Память о них требовала от него немедленного действия. Но ведь были еще и те, кто затаился рядом с ним в окопчиках. Они понимали ситуацию не хуже, чем он. Еще не поздно пока немцы их не заметили отползти назад, и под прикрытием пригорка, через поле, что есть духу если прямо сейчас можно успеть добраться до леса уж кто-то наверняка успеет