Майор Ортнер реально ощутил утрату чего-то необычайно важного. Что-то должно было войти в его жизнь, как-то повлиять на нее; пусть не сейчас потом Ах, мама, мама! Ты оставила меня, своего любимого сына, предпочла уйти с отцом оттуда, сверху тебе виднее может быть, ты хотела сообщить мне нечто, чего не успела сказать в жизни?.. а может быть говорила, да я тогда не услышал?.. и теперь пора мне это напомнить?..
Вокруг ничего не изменилось. «Опель» в общем потоке плелся по извилистой дороге; Харти полушепотом рассказывал силезцу очередную скабрезную историю; справа по дну ущелья бежала шустрая, чистая речка; вот еще один поворот И вдруг горы расступились, и открылась долина, стянутая излучиной реки. Дорога улетала через долину легкой стрелой, легкой оттого, что сейчас она была живой: червь полз по ней неспешно, свободно. Впереди был сияющий ослепительными облаками восток. Отраженный свет падал в долину, смягчая жесткий свет солнца, и от этого смешения возникал необычайный эффект: и река, и долина, и одинокие деревья на ней, и валуны, и каждая складка земли, и холм, который обтекала дорога, все жило, все дышало, все излучало мир и покой. Мир и покой наполняли долину до среза покрытых лесом отрогов. Покоя было столько, что его хватило бы на всех
Майор Ортнер похлопал водителя по плечу: «Остановись», и вышел из машины.
Удивительное состояние: ни одной мысли. Вообще
ни одной. Ни о чем.
Он снял фуражку, расстегнул куртку, вздохнул полной грудью.
Господи, какая благодать!..
Он не видел текущей мимо массы людей, не слышал гула моторов, не чувствовал вони выхлопных газов. Он был один. Он был в раю. Бог был рядом.
Я хотел бы жить здесь, неслышно шептал он. Всю жизнь прожить и умереть в такую же минуту
Потом что-то сдвинулось то ли в нем, то ли в воздухе, и погасло. И он опять оказался на обочине дороги, в пыли и гари, в грохоте и вони. Зрение вернулось к нему, и тогда взгляд задержался на последнем островке только что утраченного мира на холме. Холм был довольно далеко, на противоположном краю долины, но виден превосходно. В результате каких-то оптических эффектов и вертикальных токов разогретого воздуха холм то набухал светом, то обугливался. Казалось он дышит. Уже все умерло вокруг, а он еще дышал. Потом и он погас. Способность мыслить вернулась к майору Ортнеру, и первое, что он подумал: этот холм идеален для контроля над долиной. Не может быть, чтобы русские этого не понимали, пробормотал он и окликнул: «Харти, а ну-ка, подай бинокль». Цейс не подвел: холм был увенчан дотом. Молодец, майор, неплохо соображаешь
Дот походил на огромный валун покатый, тяжелый. Казалось, что земля выдавила его из себя, как мешавшую ей жить опухоль, и теперь эта опухоль обещала смерть окружающему пространству. Майор Ортнер осмотрел в бинокль склон возле дота ни одной воронки от бомб и снарядов. Вдоль дороги ни сгоревших машин, ни поврежденных танков. Кому-то повезло, что эта кобра оказалась без зубов
3
Боль была в груди, где-то внутри, и отдавала под левую лопатку; но там не болело только чувствовалось, как бы мешало.
Тимофей открыл глаза.
Он лежал на спине, а возле на коленях стоял пограничник, как показалось Тимофею совсем мальчишка: кожа на лице еще не загрубела, сохранила прозрачность, и губы сохранили припухлость, и кости лица еще не обрели мужскую жесткость. К его гимнастерке были привинчены значки ГТО и «Ворошиловский стрелок». Где-то я уже видел этого интеллигентика, признал Тимофей, но тогда у него не было «Ворошиловского стрелка»
Пограничник перевязывал ему грудь. Каждый раз, просовывая руку с бинтом под спину Тимофея, он напрягался с силенками у него было не густо, и если б не рыхлая земля, провозился бы с перевязкой до скончания века.
Обожди Сейчас помогу
Только теперь пограничник заметил, что Тимофей очнулся.
Слава богу!.. А я уж боялся, что вы не успеете оклематься, товарищ комод.
«Комод» не отличимое на слух от «комотд» командир отделения было обычным обращением красноармейцев среди своих.
Тимофей повернулся на бок и едва не закричал от резкой боли. Ничего, ничего, притерплюсь Когда дыхание восстановилось оперся на локоть. Еще усилие Сел.
В стороне стояли трое немцев с винтовками, курили и лениво трепались; по позиции бродили несколько наших солдатиков весьма жалкого вида; они чем-то были заняты, но понять их цель Тимофей не смог не было сил, чтобы думать.
Что здесь происходит?
Похоронная команда, товарищ комод. Наших прикапывают.
Так ты с ними?
А как бы еще я сюда попал?
Понятно. Значит сдался
А разве вы сдались, товарищ комод? Вы были без памяти а уже в плену. Соображает он быстро, отметил Тимофей. Вот и у меня та же история. Во время рукопашной так по черепушке звезданули
Покажи
Не прекращая перевязки, пограничник повернул голову, чтобы Тимофей увидел его затылок. Крови почти не было, но ссадина серьезная. Удар скользящий. Если бы приложились напрямую где б он сейчас был
За эти пару минут ни один из немцев так и не взглянул в их сторону. Почти не шевелясь, одними глазами (шея была как деревянная), Тимофей осмотрел землю поблизости.