Пока я на него глядел, Ярлык менял обличье, как хамелеон: сбледнул, покраснел, вспотел, но выдавил только «ык» и «дык». Он в годах, того и гляди, кондратий хватит, это я зря так.
Наконец, он кое-как совладал с собой и возопил истошно:
Государь, за что???
За умствования излишние, а первым делом за длинный язык.
Я некоторое время смотрел, как он ловит ртом воздух, а потом вытащил из кожаного тула листы отчеты Никифора Вяземского и Федьки Хлуса о наших новоявленных вольнодумцах.
Сказано же у святого апостола Матфея, не соблазняй малых сих
Андрей с трудом сглотнул, на шее дернулся кадык еще бы, как человек образованный, он наверняка помнит, чем продолжается этот стих из Евангелия. Да-да, «уне есть ему, да обесится жернов оселский на выи его, и потонет в пучине морстей», то есть, тому лучше сразу с мельничным жерновом на шее утопиться. И вот теперь Ярлык судорожно думает, сразу его в Москва-реку бросят или медведям скормят уже в Чердыни.
И что характерно, не чует дьяк за собой никакой вины.
Я подвинул ему листы, и он вцепился в них, прежде всего чтобы занять гуляющие руки и унять дрожь в пальцах. Убористой московской скорописью без всяких там фит и капп мои сыскари кратко излагали содержание бесед дьяка с кружком молодежи. Собирались они на ярлыковом подворье в Олексеевской деревне, что за Спольем, по дороге в Троицу. Обсуждали многое, и реформы мои (в положительном ключе, кстати), и промыслы монастырские, и шемякины нововведения в войске и вообще все на свете.
В том числе невеселую историю с впадением митрополита Исидора в унию, его последующим расстрижением и ссылкой в Калязин. Вот тогда-то Ярлык и высказался в том смысле, что зря мы унию отвергли, а так бы вместе с Европой ого-го! Всем бы показали и воссияли!
Идея, конечно, завлекательная, да только Московия ничем, кроме периферии католического мира стать не могла. Сырьевой придаток, ага. Ганза, кстати, давно зубы точит, как бы всю нашу дегтярную, поташную, мыльную и прочие торговли прибрать и все доходы получать без совершенно лишних в этом бизнес-процессе русских.
Не говоря уж о жестком неприятии «латинства» среди клира и мирян, особенно после присоединения Шемякой русских земель, успевших пожить под католиками Великого княжества Литовского. Сведения о тамошних порядках широко разошлись, да и как иначе, если часть «лицвинов» по службе или в результате подавления ненужных в государстве настроений переселилась на восток.
Рассказывай, Ярлык, обратился я к дьяку, как ты докатился до жизни такой?
Но он все никак не мог взять себя в руки, и пришлось мне малость его успокоить:
Я ведь тебя почитаю за одного из самых умных и дельных людей на Москве, а иначе бы ты давно в монастырском порубе сидел. Рассказывай, откуда у тебя мысли такие.
Андрей отдышался и угрюмо начал:
Горько мне видеть, как христиане между собой которуют, а басурмане оттого торжествуют.
Мыслишь, что уния бы изменила сей порядок?
Он кивнул.
Ошибаешься, Андрей. Вот смотри, английские немцы латиняне?
Да
А франки латиняне? спросил я и сам же ответил: Тоже да. Сколь лет они меж собой воюют? Сколь лет папа их примирить не может?
Дьяк молчал а Столетняя война на нынешний год, 6954-й нашим счетом или 1446-й латинским, и не думала кончаться, и он это хорошо знал: по моему приказу всех иноземцев, попавших в пределы великого княжества, расспрашивали о событиях у них на родине и составляли своего рода справочники для «высшего круга»,
куда мой собеседник безусловно входил.
Басурмане торжествуют? А сколь помощи латиняне подали Царьграду, стонущему в окружении османов? Ведь ради этой помощи император и патриарх на унию пошли, ну так где она? Нету!
Ярлык опустил голову и уставился в стол.
Скажи, какие патриархи, кроме Константинопольского, признали унию? Александрийский? Иерусалимский? Антиохийский? Ни один! Мало того, сами латиняне унию не признают что в Польше, что в Литве бискупы от нее отказываются!
Это тоже было хорошо известно уж политическую и религиозную обстановку у наших ближайших западных соседей, с которыми, неровен час, возобновится большая драка, мы отслеживали тщательно. Тамошние католические иерархи не то что унию, а самого папу Евгения IV в гробу видали, поскольку в большинстве стояли за Базельский собор, альтернативный Флорентийскому. И никаких литургических или догматических отличий «схизматикам» сохранять не предполагали либо полное окатоличивание, либо никак. Даже те немногие православные, что поддержали унию в Польше, не получили ничего, кроме символических уступок, и уж тем более никакого уравнения в правах.
Бог един и христианский мир тоже един бысть должен, упрямо прошептал Андрей.
Вот же дурень старый! Ну надо же понимать что возможно, а что нет, иначе хрустальные мечты о всеобщем благе вдребезги разобьются о каменную задницу реальности!
Бог един, да нас разными создал. Как думаешь, зачем? Так мыслю, чтобы мы не единым гласом его славили, а разными! Как говорят греки, симфонИя!
Дьяк совсем замкнулся, а я решил попробовать зайти с другой стороны, коли рациональные аргументы на него не действуют.