Ну, а казармы, склады, интендантство, арсенал, гарнизон Шлахтштадта все это было достаточно интересно?
Без сомнения.
А крепость Рейнфестунг ее план, расстановка караулов, ее мощные сооружения на реке все это было чрезвычайно поучительно для любознательного солдата?
О да, конечно, у вас есть основания задать такой вопрос, сказал капитан Христиан, подкручивая свои крошечные усики.
Ну, и как вы полагаете? Крепость
Неприступна! Mais
Консул вспомнил, как генерал Адлеркрейц произносил свое «So!», и задумался.
Перевод Т. Озерской
ДЯДЮШКА ДЖИМ И ДЯДЮШКА БИЛЛИ
узнал, что дядюшка Билли его покидает.
Дождь тихонько падал на гонтовую кровлю; стук дождевых капель казался приглушенным, как звуки, долетающие сквозь сон. Юго-западный ветер был теплым даже здесь, на возвышенности, о чем свидетельствовала распахнутая настежь дверь, но тем не менее в глинобитном очаге потрескивала сосновая кора и ответные блики вспыхивали на кухонной утвари, которую дядюшка Джим с присущей ему педантичностью начистил до блеска еще утром и расставил по дощатым полкам буфета. На стене висела праздничная одежда, которую дядюшки надевали по очереди в торжественных случаях, пользуясь тем, что она обоим была впору. Стены, вместо штукатурки обитые парусиной, приятно оживлялись пестрыми иллюстрациями, вырезанными из журналов, и пятнами, оставленными непогодой. Две койки, расположенные одна над другой, как в каюте, занимали противоположную от входа стену этой единственной комнаты; на койках лежали мешки, набитые сухим мхом, и аккуратно закатанные в одеяло подушки. Это были единственные вещи, которыми здесь не пользовались сообща и за которыми признавалось право индивидуальной принадлежности.
Дядюшка Джим, сидевший у очага, поднялся, когда в дверях появилась квадратная фигура его товарища с охапкой дров на вечер. Это был знак, что пробило девять часов. Уже шесть лет подряд дядюшка Билли неизменно появлялся в этот час с охапкой дров, а дядюшка Джим, так же неизменно, притворял за ним дверь и тут же принимался хлопотать у стола доставал из ящика засаленную колоду карт, ставил бутылку виски и две оловянные кружки. Затем к этому прибавлялись обтрепанная записная книжка и огрызок карандаша.
Приятели пододвинули свои табуреты к столу.
Обожди минутку, сказал дядюшка Билли.
Его товарищ бросил на стол колоду, а дядюшка Билли извлек из кармана коробочку с пилюлями, открыл ее и с очень серьезным видом взял одну пилюлю. Это уже, несомненно, было что-то новенькое, не предусмотренное обычной программой их вечерних занятий, ибо здоровье дядюшки Билли неизменно находилось в цветущем состоянии.
Это еще зачем? насмешливо спросил дядюшка Джим.
Против лихорадки.
У тебя же нет никакой лихорадки, с уверенностью сказал дядюшка Джим, которому состояние здоровья его товарища было известно не хуже, чем свое собственное.
Да, но знаешь, как предохраняет! Это же хинин! Я увидел эту коробочку в лавчонке у Райли и выложил за нее двадцать пять центов. Мы можем по вечерам ставить ее на стол как угощение. Здорово освежает, особенно после того, как целый день гнешь спину на промывке у реки. Возьми-ка пилюльку.
Дядюшка Джим хмуро взял пилюлю, проглотил ее и протянул коробочку своему приятелю.
Давай оставим ее на столе вроде как для гостей. Может, кто из ребят заглянет, сказал дядюшка Билли, беря в руки колоду карт. Ну, какой у нас счет?
Дядюшка Джим заглянул в записную книжку.
В последний раз ты проиграл мне шестьдесят две тысячи долларов, а уговор был до семидесяти пяти и точка.
Спаси господи и помилуй! воскликнул дядюшка Билли. Дай-ка я погляжу сам.
Дядюшка Билли посмотрел запись в книжке и сделал вялую попытку проверить подсчет, что, впрочем, никак не отразилось на итоговой сумме.
А может, будем играть до ста тысяч? задумчиво проговорил он. Семьдесят пять тысяч это же просто кот начихал в такой игре, как у нас. А ты присчитал сюда мой участок на холме Ангела? спросил он.
Я скинул тебе десять тысяч долларов за него, сказал дядюшка Джим серьезно. И это хорошая цена, если хочешь знать.
Упомянутый участок представлял собой совсем неразведанный склон холма в десяти милях от их хижины; дядюшка Джим его еще в глаза не видел, а дядюшка Билли не посещал уже много лет, и заявление дядюшки Джима было, по-видимому, основательным, но дядюшка Билли все же возразил:
Никогда нельзя знать наперед, что покажет промывка. Еще сегодня утром я обходил холм «Лезь выше», а там, сам знаешь, куда ни плюнь, золотишко в кварце, и мне бросилось в глаза, что это местечко как две капли воды смахивает на мой участок на холме Ангела. Мне бы надо отлучиться на денек и ковырнуть там раз-другой лопатой просто на счастье.
Помолчав, он добавил:
А чудно, верно, что ты тоже вспомнил про этот участок сегодня? Что ни говори, а странно.
Он положил на стол карты и бросил загадочный взгляд на своего компаньона. Дядюшка Джим прекрасно знал, что дядюшка Билли вот уже много лет подряд хотя бы раз в неделю неизменно заявляет о своем окончательном и бесповоротном решении отправиться на холм Ангела и произвести разведку на участке, но тем не менее слова компаньона нашли у него несколько двойственный отклик: