На следующий день ее похоронили, и за всю неделю в деревне Назарета не произошло ничего необыкновенного. Но в воскресенье после заутрени голодные волки выбежали на улицу и до полудня шел снег. Потом на небе показалось яркое солнце, и поселяне сели в обычный час за обед, а после обеда стали одеваться для вечерней службы.
Площадь все это время стояла безлюдная, потому что сильно морозило. Одни только собаки и куры бродили под деревьями, овцы паслись на очищенной треугольной полянке, и служанка священника сгребала снег в садике.
Вдруг через каменный мост, в конце деревни, проследовала толпа вооруженных всадников и остановилась во фруктовом саду. Крестьяне выглянули из домов, но тотчас же в ужасе побежали вспять, узнав испанцев. Все они столпились у окон, выжидая, что произойдет.
Всадников, закованных в железные латы, было человек около тридцати, а посреди их ехал старик с белой бородой. За спиной каждого всадника держался в седле ландскнехт, одетый в желтое или красное платье. Ландскнехты спрыгнули на землю и стали бегать по снегу, разминая озябшие члены; многие из вооруженных воинов также спешились и облегчали себя у деревьев, к которым привязали лошадей.
Затем они направились в харчевню «Золотого Солнца» и постучались у входа. Им с опаской открыли дверь, и они ввалились в харчевню, подошли к огню и заказали брагу.
Вскоре они вышли, держа горшки и кружки с брагой, а также ломти пшеничного хлеба; они передали их своим товарищам, окружавшим начальника с седой бородой, который сидел посреди копий.
Улица оставалась безлюдной, и начальник отправил несколько всадников за линию домов, чтобы оцепить деревню со стороны поля; после этого он приказал ландскнехтам привести к нему из деревни всех детей от двух лет и моложе и умертвить их, согласно написанному в евангелии от св. Матвея.
Они прежде всего направились в маленькую харчевню под вывеской «Зеленой Капусты» и в хижину брадобрея, стоявшие рядом посередине улицы.
Один из солдата открыл дверь, ведущую в хлев; оттуда выбежало стадо свиней и разбрелось по деревне. Хозяин харчевни и брадобрей вышли на улицу и почтительно осведомились у солдат,
что им нужно; но те не ответили, не понимая фламандской речи, и вошли в дома искать детей.
В харчевне они увидели ребенка: он сидел в одной рубашке на столе, за которым только что кончили обедать, и громко плакал. Солдат взял его на руки и пошел с товарищами по направлению к яблоням, между тем как отец и мать ребенка с криками побежали за ними вслед.
Ландскнехты открыли также хлевы бочара, кузнеца, сапожника; телята, коровы, ослы, свиньи, козы и овцы, вырвавшись на волю, рассыпались по площади. Когда солдаты стали стучать в окна к столяру, толпа крестьян, со стариками и наиболее богатыми прихожанами во главе, собралась на улице и направилась к испанцам. Они почтительно сняли шапки и колпаки перед одетым в бархатную мантию начальником отряда, и спросили его о его намерениях. Но так как и он не понимал их речи, то один из крестьян пошел за священником.
Священник, готовясь в ризничьей к вечерней службе, облачался в шитую золотом ризу. Крестьянин ворвался с криком: «Испанцы у нас в саду!» Охваченный ужасом, священник побежал к выходу вместе с мальчиками-певчими, державшими свечи и кадила.
Выбежав из церкви, он увидел животных, разбредшихся по снегу и по лужайке, всадников, стороживших за деревней, солдат, стоявших у дверей хижин, лошадей, привязанных к деревьями вдоль улиц, и толпу мужчин и женщин. Они умоляли о пощаде ландскнехта, который держал одетого в рубашку ребенка.
Он бросился из погоста на площадь, и крестьяне с тревогой обернулись к своему священнику, который приближался к ним среди грушевых деревьев, облаченный в золото, как бог; они издали глядели, как он подошел к начальнику с седой бородой.
Священник заговорил, с ним по-фламандски, потом по-латыни, но тот небрежно пожимал плечами, показывая, что не понимает обращенных к нему слов.
Прихожане шепотом спрашивали священника: «Что он сказал? что собирается сделать?» Другие, увидев священника в саду, стали робко выходить из своих домов. Женщины сбежались кучками и стали шептаться между собой, так что солдаты, осаждавшие харчевню, вернулись, чтобы разогнать образовавшееся на площади большое сборище.
В это время солдат, державший ребенка, принесенного из харчевни «Зеленой Капусты», вынул меч и отрубил ему голову.
Крестьяне глядели, как перед ними покатилась на лужайку голова ребенка, а вслед за нею истекавшее кровью тельце. Мать подхватила тело и побежала с ним, забыв подобрать голову. Она устремилась к себе домой, но по дороге споткнулась о дерево, упала лицом в снег и осталась лежать в обмороке; отец ребенка отбивался между двух солдат.
Крестьяне помоложе стали швырять в испанцев камнями и кусками дерева, но всадники все сразу опустили копья. Женщины разбежались, а священник и прихожане с воплями ужаса заметались по площади, посреди овец, гусей и собак.
Но вскоре, увидав, что солдаты опять отправились вдоль улицы, они приутихли и стали ждать, что произойдет.
Толпа солдат проникла в лавку, принадлежавшую сестрам причетника, но вскоре спокойно вышли оттуда. Они не тронули ни одной из семи женщин, стоявших у порога на коленях и шептавших молитву.