Есть повод для такого настроения?
Конечно, сэр. Мы выбрались из гиблого места, отправляемся отдыхать. А это очень хороший повод, чтобы жизнь снова показалась прекрасной.
Ваша должность, майор?
Был командиром «Нью-йоркской» роты, сэр, вон она разлеглась на траве, а когда убили командира батальона, назначен на его место. Правда, временно исполняющим обязанности. Пока нет приказа штаба.
Абрамс, посмотрев на четыре полоски орденских ленточек, заметил, обращаясь к стоящему рядом командиру дивизии:
Надеюсь, что такой заслуженный офицер достоин быть командиром, не временно исполняющим.
Конечно, господин командующий, ответил тот, мы послали вам представление
на присвоение майору очередного воинского звания.
Майор вытянулся в струнку, поняв, с кем удостоен чести разговаривать.
Это правильно, генерал, и снова к майору: Как настроение в батальоне, майор?
Вы хотите, господин командующий, чтобы я сказал правду?
Конечно, майор. Разве от вас требует кто-нибудь розовых донесений?
Майор не ответил на прямо поставленный вопрос.
Так вот, если говорить правду, то настроение не очень высокое, но оно, надеюсь, поднимется после отдыха. Солдаты измотаны. За десять месяцев было много тяжелых боев, много потерь. Люди переболели малярией и дизентерией, их руки изрезаны острой, как бритва, травой джунглей. Приехали во Вьетнам заработать, но многие не рады заработкам. В этой дьявольской жаре они скучают о снеге, мечтают о пляже и ванне. Да, вы, господин командующий, поговорите с солдатами, они вам сами все расскажут.
Абрамс направился к солдатам. Кто-то из них встал, другие сели, но большинство осталось лежать. Их внешний вид произвел на командующего неприятное впечатление: грязные, неопрятные, со ссадинами и незаживающими небольшими ранками на руках и лицах.
Ну как, герои, страшно было под пулями Вьетконга? спросил генерал высокого солдата с двумя медалями «Пурпурное сердце» за ранение и «Бронзовая звезда» с начальной буквой слова «доблесть».
Страшна не та пуля, господин генерал, которая адресована тебе, ты ее не услышишь, а другая, которая отправлена to whom it may concern , спокойно проговорил солдат. А они жужжат, как слепни в жаркую погоду. Эти-то и действуют больше всего на психику. Все время ожидаешь, что вопьется в тебя.
Рядом с этим солдатом на мешке с песком сидел худой курчавый парень, у него шесть боевых медалей.
А что ты думаешь, герой? обратился к нему генерал.
Парень медленно поднялся.
Ей-богу, не знаю, проговорил он со вздохом. Посмотрите на это место, господин генерал, нужно оно кому-нибудь там, дома? он махнул рукой за спину, где, по его мнению, была Америка. Здесь ребята гибнут, каждый день гибнут. Есть кому-нибудь дело до этого? Вот я пробыл тут десять месяцев, получил ранение, сто раз мог погибнуть. На кой черт все это нужно? Мне, во всяком случае, не нужно.
Пулеметчик Ричардс, вставил командир батальона, представлен к награде «Почетная медаль конгресса» .
Она пригодилась бы мне, если бы я оказался дома. Только ведь никто не знает, выберусь ли я отсюда, отозвался солдат. Унести бы отсюда ноги подобру-поздорову вот это была бы награда.
На взлетную полосу с воем сирен подкатывают сразу три машины и направляются к санитарному самолету. Раненых выносят на носилках и поднимают по трапу в самолет, напоминающий внутри пульмановский вагон с койками. Слышны стоны, ругань, бессвязное бормотание. Врач в форме капитана проверяет, надежно ли закреплены носилки, не сорвутся ли с крючьев брезентовые койки. В самолет вносят огромного солдата-негра, и врач, закрепляя у него над головой бутыль для переливания крови, пытается шутить:
Ну, Джим, и доставил ты хлопот санитарам. Тебя не на носилках, а на автопогрузчике надо было поднимать.
Солдат делает попытку ответить улыбкой на шутку, но вместо улыбки лицо искажает боль.
Не дай вам бог, капитан, оказаться в моем положении, хрипит он. Впрочем, там, где мы были, вам делать нечего.
Последним вносят совсем молодого парнишку. Он лежит на боку, скорчившись, подтянув колени к животу. На глазах толстая повязка. Он уже никогда не увидит ни зеленой травы, ни лица матери, ни солнца над головой.
Господин командующий, говорит командир дивизии, не заглянете ли в полевой госпиталь? Всего в трех-четырех милях отсюда. Палаточный госпиталь. Заодно вручите лично боевые награды раненым. Им будет приятно, и произведет хорошее впечатление на всех солдат.
Командующий молча кивает головой и направляется к машине.
Но скоро Абрамс пожалел, что согласился на необдуманный шаг: командир дивизии навязал ему неприятную миссию вручить награды четырем солдатам с ампутированными ногами. Врач-хирург, встретивший командующего, начал объяснять состояние раненых:
Множественные ранения в лицо, в руки, в ноги состояние скверное. Бог мой, до чего они плохи. До приезда сюда я и представления но имел, что это будет так выглядеть.
Генерал бросил на него суровый, осуждающий взгляд, и врач, смутившись, умолк.
Вы тоже здесь, святой отец? проговорил Абрамс, заметив капеллана с расстроенным лицом.