Пока она трапезничала я снова проверила сигнал, походила из стороны в сторону, надеясь найти волшебную точку, в которой все заработает, попрыгала, даже на невысокую березу забралась все без толку.
И тут откуда-то издалека порывом ветра принесло звуки. Страшные, пробирающие до костей. Визг, вой, рычание, смешанные в сумасшедший гвалт.
Юлька подскочила, рассыпав остатки ягод:
Что это?
Я не знаю, я прислушивалась, с каждым мигом все больше холодея изнутри. Похоже на охоту. Загон добычи бешеной стаей.
Бежим, схватила Юлю за руку и потянула к деревьям.
Я не могу, стонала она, едва шевеля ногами, вперевалочку семенила за мной, держась за живот.
С ней не убежишь! Меня даже затрясло от страха, потому что каким-то внутренним чутьем понимала на нас охота шла, нас стая загоняла.
На дерево!
Как я это сделаю! зарыдала она, с этим проклятым животом!
Завыла в голос, за что тут же получила затрещину:
Заткнись, дура! Они услышат, и будут здесь еще быстрее.
Оставив Юлю в покое, я бегала между деревьев, пытаясь найти такое, на которое смогла бы залезть беременная на шестом месяце. Как назло, вокруг одни гладкие стволы, с высокорастущими ветками. Даже я на такое с трудом заберусь.
Наконец взгляд уперся в кряжистый вяз, с развилкой ствола. Можно попробовать!
Сломя голову побежала к рыдающей Юльке, схватила ее за руку и за собой потащила.
Я не могу, выла она.
Давай, поднажми! Немного осталось! я подтащила ее к нужному дереву, залезай.
Как?
Как, как! Попой об косяк! психанула не по-детски. Гвалт из разномастных голосов все ближе и ближе и от страха уже дрожали поджилки. давай же! Давай! Вот тут хватайся! Ногу ставь одну сюда, вторую сюда. Подтягивайся!
Не могу! Буренка обессиленно хныкала, и я из последних сил ее подсаживала.
Низко! Боже, как низко! Любая псина в прыжке собьет ее на землю!
У меня подбородок затрясся от подкатывающей истерики.
Можешь, залезть повыше? прохрипела, еле дыша.
Нет! Юлька судорожно обхватила ствол руками и обреченно зажмурилась, не могу!
До нас уже доносился топот многочисленных лап, треск ломающихся веток, не выдерживающих напора оравы, рвущейся вперед.
А рядом дерево стояло. Высокая береза, удобная. Я вполне могла на нее залезть. Так высоко, что ни одна псина не достанет!
Меня разрывало на части. Инстинкт самосохранения вопил «спасайся!», а материнский инстинкт велел защищать своего ребенка.
Сдавив ладонями виски, я пыталась справиться с паникой, заставить себя дышать.
Прикрыла глаза, набрала побольше воздуха в грудь и медленно выдохнула. Впереди бешеная свара, позади Юля с моим ребенком. И кроме меня ей неоткуда ждать помощи.
Материнский инстинкт победил.
Пусть меня разорвут, но я буду защищать их до последнего дыхания. Схватив в земли тяжелую ветку, я встала перед деревом, приготовившись биться до последнего.
Первая из собак уже неслась через просеку, захлебываясь то ли лаем, то ли воем. Следом за ней еще пять пегих, поджарых, с длинными тонкими хвостами псин вынырнуло на открытое место и устремилось к нам.
Я встала, расставив ноги пошире, чтобы повысить устойчивость, занесла палку для удара. Мне бы только смочь.
Псина подлетела ко мне с истошным лаем и, припав к земле, зарычала. Я взмахнула палкой, но сука оказалась проворнее отскочила в сторону, сердито лязгнув зубами, и снова залилась лаем.
Тут и остальные подоспели. Ни на миг не затыкаясь, они принялись кружить вокруг меня, щелкая челюстями возле самых ног. Я отмахивалась дубиной налево и направо. Вся взмокла, руки от напряжения дрожали. Юлька тихо скулила за моей спиной, и, слыша ее голос, я заставляла себя бороться дальше.
Однако палка с каждым мигом становилась все тяжелее. В конце концов, одна из собак вцепилась зубами в другой конец, и повисла всем своим весом. Я пыталась ее скинуть, освободить свое оружие, но ни черта не получалось. Псина упиралась лапами, яростно мотала головой из стороны в сторону, дергала, пытаясь вырвать из моих рук палку. И ей это удалось.
С утробным рычанием она отскочила в сторону, утаскивая свой трофей, а я осталась безоружной, перед разъяренной стаей. Начала
пятиться, пока не прижалась спиной к дереву, и Юлька тут же вцепилась мне в плечи.
Вытащи нас отсюда! Вытащи! заверещала она.
А я даже пошевелиться не могла, только взгляд переводила с одной собаки на другую, гадая, кто же нападет первым.
Однако никто не напал
В паре метров от нас появилась рябь, искажающая до неузнаваемости пространство, и из этой ряби к нам шагнул мужчина. Брюнет, хмурый, в темных одеждах брюки, сапоги с высоким голенищем, рубаха черная, расстегнутая на несколько пуговиц.
Собакам хватило лишь одного его взгляда. Они сразу заткнулись, перестали галдеть и уселись на землю, с довольным видом вывалив красные языки.
Мы с Юлей тоже затихли. Она лишь сильнее впилась в меня когтями, а я подозрительно рассматривала странного незнакомца, появившегося из ниоткуда.
Высокий, хорошо сложенный. Закатанные до локтя рукава, демонстрировали крепкие руки с четко прорисованными венами, а в разрезе воротника виден верх мощной груди. У него были яркие, словно изумруды глаза, и взгляд такой, что хотелось сквозь землю провалиться.