Огня... задумался ненадолго Тьерри и кивнул: Может сработать. Да, определённо может. Нужно только держать её подальше от чана.
Что ж, решено сожжём ведьму. Как далеко её логово?
Если сейчас пойдём, к полуночи доберёмся.
Ночью?! не своим голосом пропищал Волдо. На болота?!
Идеально, согласен, встал я и приладил
ножны с мечом на пояс. Пацан, коня мне! Сегодня Аттерлянд станет чище, а мы богаче.
Смилуйся надо мной, пресвятая Амиранта...
Путь до болот занял больше времени, чем представлялось Живоглоту. Когда мы остановились на опушке граничащего с торфяниками леса, ночная тьма уже вступила в права. Лишь свет факелов помогал двум слепошарам не наебнуться.
Стреножь лошадей и жди здесь, приказал я Волдо, проверяя, всё ли необходимое при мне.
Один? вышептал тот.
Нет, с лошадьми.
Оставьте мне хотя бы Красавчика.
Он нужен на деле. Не ссы, скоро вернёмся.
А если тут кто объявится? Я не боец. Что мне тогда делать?
Очаруй. Ты у меня такой милаха, потрепал я Волдо по щеке. И даже не думай свалить. Понял? Не слышу.
Да, понял.
Вот и отлично. Готов? обратился я к Живоглоту.
Идём, кивнул тот и сделал большой глоток из фляги.
Болота Тотес Васса туманные поля зловонной топи, поросшие редкими чахлыми деревцами, как обожжённый скальп пучками спутанных ссохшихся от гноя волос. Они тянулись к горизонту и терялись во тьме, становящейся там непроницаемой даже для моих глаз. Зыбкая земля шаталась под ногами и хлюпала. Делать каждый следующий шаг становилось ссыкотнее предыдущего, но Тьерри двигался вперёд на удивление уверенно, будто знал эти болота вдоль и поперёк. Мне же оставалось лишь ступать по его следам и служить примером замыкающему нашу процессию Красавчику.
Очертания хижины появились из тумана до того неожиданно, будто это она двигалась нам навстречу, а не мы к ней. Впрочем, хижиной это сооружение можно было назвать весьма условно. Неказистая, но отнюдь не маленькая постройка напоминала скорее сарай... много сараев, нагромождение из многих сараев. Словно их собрал пронёсшийся по округе ураган и уронил здесь, как следует перемешав. И чем ближе мы подходили, тем очевиднее становилось насколько эта кособокая и неряшливая конструкция велика. Её гнилые доски чуть слышно поскрипывали, а сквозь щели пробивался трепещущий свет.
Гаси факел, прошептал я Живоглоту, и тот с шипением макнул его в ближайшую лужу. Ты не говорил, что здесь чёртов особняк на девять спален.
Ты не спрашивал.
Я привык, что ведьмы живут в землянках или в однокомнатных избушках. Не важно. Ориентируешься там?
Что?!
Бля, даже не вздумай отнекиваться. Я один в этот лабиринт не сунусь.
Так я расскажу, где чан с варевом. Вон там он, ткнул Живоглот пальцем в сторону ярче прочих светящегося щелями сарая.
А как к нему попасть?
Ну, сперва надо зайти вон туда, а потом направо, вверх до второго лаза...
Всё, заткнись, идёшь со мной.
Да мы там вдвоём не протолкнёмся. А заешь что, давай снаружи всю эту хибару подпалим, расплылся Тьерри в идиотской, но трогательной улыбке.
Конечно, чтобы потом за обожравшейся ведьмой по болотам бегать. Или от неё, что вероятнее. Гениально. Нет, мы лишим её супа и спалим на месте, с гарантией, как положено. Про институт репутации слыхал? Так вот я его ректор. Короче, не пытайся рушить мой безупречный план. Веди к чану.
Не сумев протолкнуть свою передовую идею, Живоглот огорчился, но протестовать не стал. Всегда уважал в людях наличие рационального фатализма.
Добравшись до монструозной халабуды, Тьерри припал к ней ладонями и, зловеще скалясь, повёл руками по осклизлым гниющим доскам:
А вот и она, прошептал Живоглот, нащупав неприметную щель. Погоди, достал он из кармана склянку и накапал из неё в потайные петли.
И ты хотел отправить меня одного искать этот лаз? поинтересовался я для порядка.
Ты глазастый, отыскал бы. А теперь тихо.
Мы оставили Красавчика на шухере и, прижав к бренным телесам все болтающиеся железяки, в полуприседе двинулись по коридору.
Запах я почуял ещё снаружи, там он был несильный, хоть уже и различимый на фоне болотных миазмов. Но войдя внутрь, я чуть не блеванул, а желудок у меня крепкий, да и обоняние не на горных фиалках воспитано. В хижине, похоже, не было ни вытяжки, ни дымохода. Пар, идущий, как пить дать, от чана, просто заполнял собой всё вокруг. Густой до того, что очертания крадущегося в полутора метрах передо мной Живоглота сливались в мутное пятно, и вонючий настолько, что я буквально чувствовал его вкус у себя во рту. Это был вкус человечины, без сомнения. Но было там что-то ещё, жутко портящее аппетитный мясной навар, что-то кислое, грязное, нездоровое.
Хижина освещалась редкими лампадами, свет которых преломлялся паром, отчего тот приобретал гнойно-жёлтый оттенок. Живоглот остановился, и выросшее из основного пятна пятно поменьше указало вверх. Туда вела лестница, почти вертикальная,
улучить момент, чтобы рассмотреть из своего угла нашу стряпуху.
Первое, что бросилось в глаза морда. Да, она была слишком сильно вытянута, чтобы назваться лицом. Хотя, можно было бы ещё описать его, как рыло. Не знаю, какой вариант точнее. Из-под драного капюшона наружу торчало нечто среднее между собачьей и свиной харей частично покрытой бурой шерстью. Лишённые растительности участки кожи были чёрными. Или... не кожи? О да, это было мясо. Гнилое и сухое до того, что даже не блестело на свету. Оно расслаивалось от сухости, перемешивалось с шерстью болтающимися лоскутами. Съёжившийся почти человеческий нос торчал над крупными выпирающими вперёд зубами, похожими на лошадиные. А в глубине капюшона плясала пара отражённых огоньков. Тело ведьмы тяжело было сравнить с чем-то из ранее мною виденного. Влетев в лаз, она опиралась на руки длиннющие и жилистые, с узловатыми когтистыми пальцами. Но оказавшись внутри, разогнулась, и полтора метра роста резко превратились в два с лишним. При этом её голова всё ещё была значительно ниже горбатого хребта, а держалась эта жуткая мразь на козлиных ногах, оканчивающихся чем-то средним между копытами и частично ороговевшими пальцами. Лицезрея такую «красоту», я отдал должное мужицкой силище безвременно почившего Рамона.