Потом мы занимались в шахматном кружке. На соревновании Рустик поставил мне детский мат, в ответ я ударил его по лбу доской. Рустик разразился матом недетским, и нас снова выгнали. Тася ушла сама.
В третий раз мы пересеклись на секции плавания. Опять двадцать пять драка, исключение. Тася ушла сама.
А потом мы случайно встретились в видеопрокате. И оказалось, что все мы отчаянные киноманы. Тогда и родилась наша «голливудская» бухгалтерия: выгоднее брать кассеты вместе, чем каждому по отдельности. В тот день впервые посмотрели кино втроем. Сперва было неуютно уж больно чужими мы казались друг другу. «Врата» Тибора Такача и «Останься со мной» я запомнил плохо, косился то на прямую как палка спину Таси, то на протертые пятки зеленых Рустиковых носков. А вот на «Балбесах» мы уже освоились:
обсуждали, спорили и хохотали.
Никаких кружков нам больше не требовалось мы сами себе сделались кружком. Брали кассеты, смотрели все подряд: мультики и ужасы, боевики и комедии, триллеры и драмы. Однажды мы добыли «Основной инстинкт» потом с Рустиком на стоп-кадре всматривались и спорили, есть ли трусы. Тася бешено ругалась, потом сбегала на кухню, вернулась с ножом, сделала несколько коротких махов, будто колола невидимый лед, и пообещала устроить нам «Психо». Рустик заметил, что она больше похожа на куклу Чаки. «На гремлина», заспорил я. Тогда Тася сказала, что как эксперт в женских вопросах она точно видит трусы на Шэрон Стоун. Мы с Рустиком страшно огорчились.
Во вдохновлявших меня фильмах дружеские шайки всегда состояли из колоритных персонажей пошлый толстяк, бедовая девчонка, ботан. Но мы были другими: не толстые и не худые, никто из нас не носил очков. Нас не травили, и мы ни с кем не враждовали. Будни утопали в дымке забытья я их не замечал и помнил только дни, когда мы собирались и смотрели кино.
Мы никогда не клялись на крови и не отправлялись раскрывать загадки Наверное, мы потому и полюбили фильмы с их приключениями, мистикой и страстью, что у нас все было прозаично: комната, три кресла и кассеты.
Думаю, из-за того, что нам оказалось нечего делить, шайка и протянула столько лет, пережила четыре брака Рустика, рождение Тасиных тройняшек и мои приступы боли.
Тась, Руст, почему у нас никогда не было названия?
Как это не было? А «Рустик-Денис-Тася», РДТ?
Две недели, пока не узнали, что это регулятор давления топлива. В общем, раз мы теперь не просто три балбеса
Два балбеса и очаровательная молодая женщина.
Да-да. Раз мы не просто балбесы и женщина, а исследователи чернушного перестроечного кинематографа, то нам бы как-то называться.
Давай «Черные»!
Давай нет.
Тогда «Перестройка»! Денис у нас будет Горбачевым, с такой-то плешью.
Руст, хорош, ты вообще лысый
Ребят, а давайте просто «Клуб перестроечной чернухи»? КПЧ.
А такого сокращения еще нет? Какой-нибудь «Клуб папилломы человека»?
«Коммунистическая партия Чехословакии». Но вообще нормально. Будем КПЧ.
Так вышло, что раньше перестроечное кино мы не смотрели.
Спагетти-вестерны, фильмы нуар (Тася всегда кричала героям: «Не доверяй человеку с именем Скользкий Пит!»), пеплумы и только несколько перестроечных драм. Рустик видел «Беспредел» и почерпнул оттуда всю известную ему тюремную мудрость. Тася любила «Курьера» Шахназарова, но к чернухе он был с боку припека. А больше мы не смотрели ничего.
Пришлось начинать с остросоциальных азов с «Маленькой Веры», «Интердевочки», «Дорогой Елены Сергеевны» и «Аварии дочери мента». Потом мы спустились глубже, в мир «Меня зовут Арлекино», «Шута», «Соблазна» и «Куколки».
Я писал отзывы. Рустик и Тася делали видеоэссе. Сперва выходило не очень: нас все время выносило на более удобные темы. Рустика на гангстерскую драму, Тасю прибивало к любимым Хуциеву и Асановой. Но мы становились лучше. Приходили подписчики, появились комментарии. Нам нравилось переубеждать людей, которые думали, что перестроечное кино это когда кто-то сидит в кресле и разлагается.
Однажды я вновь увидел девчонок, обвинявших меня в пузатой бесполезности, и сказал:
Девушки, вы в прошлый раз размышляли, зачем я существую. Погуглите «Клуб перестроечной чернухи», если будет время.
Дед, ты очень-очень ненормальный, глухо ответила синеволосая.
Она была права, конечно. Но я впервые чувствовал себя при деле, нужным и не пустым. Моей душе после потемок наконец включили свет.
Хотелось прыгать, вопить, смотреть кино и писать про него.
Примерно тогда я и узнал про фильм «Рыба кричит от боли».
Легкодоступная перестроечная чернуха закончилась, и мы начали изучать старые газеты и журналы в поисках редкостей. Как-то я листал подшивку бюллетеня «Новости видео» за девяностый год и наткнулся на кино «Рыба кричит от боли».
Буквально пара строк: «Чернее фильма вы в жизни не встречали. Если у вас не лопнет сердце во время просмотра, дождитесь финального титра! Режиссер: Д. Рябцев».
Зацепило. Я вообразил сумеречную драму, за-
канчивающуюся надписью: «И они умерли, а ты живешь». Меня передернуло от неловкости, и захотелось срочно этот фильм увидеть.
Но в интернете его не нашлось.