Борьба с бюрократией всегда отличалась местными особенностями. В 1820-х 1830-х годах особенно яростные столкновения происходили в южной Германии, где между 17971806 годами был нарушен традиционный политический уклад. Отданные под власть Баварии, Вюртемберга и Бадена, чьи династии южногерманские Standesherren отнюдь не считали знатнее себя, они открыто выражали возмущение попранием своих законных прав, статуса и политической автономии. Вдобавок, в особенности на первых порах, с утратой независимости Standesherren несли и финансовые потери, поскольку доходы от налогов перешли к новым правительствам, а ранее сделанные общественные долги легли на плечи бывших аристократических семей. Там, где, как в Вюртемберге, к религиозным возражениям против светского государства присоединились претензии в партикуляристском, юридическом и аристократическом плане, борьба принимала весьма ожесточенный характер. Воюя со своим местным Бонапартом, королем Фридрихом I, и его сверхрациональной бюрократией, дворянство,
только что (и не по своей воле) ставшее вюртембергским, вело борьбу, которая была частью общей войны европейской аристократии не только против новых порядков и устоев, но и против чрезмерной власти государства. Однако детали этой борьбы, корни которой уходили в Старый Германский Рейх, и в то, каким образом он был разрушен, проявились исключительно в Германии и обусловили менталитет, цели и тактики Standesherren.
В первой половине восемнадцатого века абсолютистское бюрократическое государство в России набирало силу за счет аристократии. Вплоть до 1785 года русское дворянство не пользовалось никакими сословными правами, не говоря уже о том, чтобы иметь представительство в государственных властных учреждениях европейского образца. Однако на практике русским монархам уже в восемнадцатом веке, когда дело касалось интересов придворной аристократии, приходилось действовать с оглядкой. Эффективно управлять страной без участия клана крупных аристократов и их приспешников было затруднительно, главным образом потому, что современная независимая государственная бюрократия еще не сложилась. К тому же, нередко происходили дворцовые перевороты.
При Павле I (17961801), Александре I (18011825) и Николае I (18251855) размножились и приобрели значение бюрократические учреждения военизированного тина. Хотя переворот 1801 г., лишивший Павла престола, мог бы изменить такое положение дел, заговорщикам не удалось принудить нового монарха сына Павла, Александра ввести конституционные ограничения. В 1825 году новый заговор знаменитое восстание декабристов нанес удар по Николаю I, и на этот раз у мятежников был четкий и радикальный конституционный проект. Но Николай подавил восстание декабристов, а в ходе последующего суда над ними убедился в основательности подозрений, никогда не оставлявших Павла и всех его сыновей в отношении русской аристократии. Централизованный, тщательно милитаризованный бюрократический аппарат, созданный Николаем, помог образовать трещину в высшем российском сословии, противопоставив двор провинциальному дворянству. Славянофильство, чьими главными представителями были богатые московские дворяне, презиравшие двор и бюрократию, являлось отражением той неприязни, с какой часть аристократии относилась к петербургскому режиму, который считала не только бездушным и тираническим, но попросту нерусским. Вместо него, согласно теориям славянофилов, впрочем, монархии не отвергавших, необходима была иная, подлинно национальная, народная, консервативная, а потому и чуждая бюрократизму, государственная система.
Противостояние между старыми режимами и дворянством, то и дело возникавшее в континентальной Европе, имеет ключевое значение для понимания политических стратегий, которые, выбирала аристократия, отвечая на вызов, брошенный ей новым временем. Чтобы выбрать эффективную не говоря уже о мудрой стратегию, необходимо было обладать политической властью для решения собственной судьбы. Британская аристократия обладала властью с избытком. Парламент, в котором доминирующую роль играли аристократы, контролировал центральное правительство, тогда как местные администрации были всецело в руках лордов-наместников и мировых судей. В Пруссии и, даже еще в большей степени, в России правили монархи и чиновники, аристократия же оказывала влияние, однако властью не пользовалась.
Можно отметить общие частично антикапиталистические элементы в социальной политике, проводившейся английской, прусской и русской монархиями. Реформы, вызванные, в определенной мере, желанием завоевать лояльность рабочих и удержать политическую стабильность, полностью вписывались в христианские и патерналистские идеалы, провозглашаемые этими режимами. Но различие в формах, в которые вылились эти нововведения, а особенно различие в биографиях трех политических фигур, наиболее известных на этом поле деятельности, говорят сами за себя, подчеркивая полярность природы старых режимов, которые они представляли. Лорд Шефтсбери был независимым членом парламента; Отто фон Бисмарк, по происхождению титулованный юнкер, занимал пост главы прусского правительства; Сергей Зубатов числился одним из начальников «охранки» (русской тайной полиции).