Если насчет вашего дела, то я вам не помощник, спокойно ответил Товарков.
Нашего?
Ну да. Вы же из-за склада здесь?
А склад чей?
Товарков тягостно вздохнул:
Гражданин начальник, Реук сказал, что у вас дело ко мне. Вы прямо к делу и переходите. А насчет того, что все наше, я еще в школе учил.
Неохота в свидетелях быть?
У меня другая специальность, буркнул Товарков.
Ну, а доведись тебя коснется беда какая? Близких твоих?
Сам разберусь, к вам не пойду. Да и близких нет.
Четкая программа. Удобная, надежная...
Да уж пока не подводила, согласился Товарков.
Четкая программа, повторил Голубь. Только врешь ты, Капитан, что не подводила она тебя. Пользуюсь слухом срок отбывал? За что посадили, если не секрет?
Сперва за решетку, ухмыльнулся собеседник, потом за колючую проволоку. А что?
Ничего. Парень ты с виду здоровый, крепкий. Видно, не из тех, кто в зоне ложки моет. А внутри гнилой.
Товарков молчал.
Как? Не очень я резко? Можно дальше?
Терпимо, отозвался Капитан, валяйте дальше. Правда, чудно, как это вы за пять минут знакомства меня и в фас, и в профиль изобразили. Но все равно интересно.
Ты вот не хочешь со складом связываться. Может, ты и прав. Мы уедем, а ты потом с этими парнями кашу есть будешь. Понятно. Да и не такая это беда. Найдем мы все консервы. И вообще-то я принцип твой хоть и не разделяю, но в этом случае понять могу. Однако объясни мне, куда, в какое место ты свой принцип засунул, когда твоего приятеля замочили? Ты же ни к нам не пошел, ни сам разбираться не стал.
Товарков посопел трубкой.
А кто вам сказал, что Сысоева убили?
Не виляй, Капитан! Ты же сам не веришь, что Сысоев жив. Не так?
Кому моя вера нужна? проворчал Товарков.
Еще раз говорю не виляй! Ладно, первую неделю ты сомневался, месяц... А потом что? Вы же приятели с Сысоевым были? Что молчишь?
Школу трактористов вместе заканчивали.
Почему же не пришел к нам, когда его искать стали? Ведь ты же его видел в последние дни? Разговаривал?
Почем я знал, что убили его? Может, и вправду с пьяных шаров куда заехал. А потом... После времени-то о чем говорить? Бабьи слухи повторять?
Калифатиди ты другое говорил.
Какому? A-а, насчет Лидки?
Товарков выколотил трубку и снова набил ее табаком.
У меня, гражданин начальник, доказательств нет, что она это дело устроила. А были бы ни одна милиция ее бы не нашла.
Почему ты ее так не любишь?
Тварь она. У любого человека, самого плохого, какие-то правила есть, принципы, как вы говорите. Это, я понимаю, от воспитания идет, от жизни. Какая ни на есть должна быть честность между людьми. Иначе все друг друга опасаться будут. У этой же ничего нет. Мне Пашка рассказывал. Не в тот день, когда я его в последний раз видел, а раньше. Когда у них все вкривь и вкось пошло и собрался он уезжать, Лидка давай его уговаривать, дескать, продай мне свою половину дома. Его они уже до этого поделили. Мол, деньги тебе будут нужны, а так эта половина ни мне, ни тебе пользы не принесет. Пашка согласился. Потом она давай просить, чтобы по частям отдать. Вообще-то у Пашки насчет денег строго, это я еще по совместным шабашкам знаю: закрывать наряды он умел. Ну, а тут он согласился. Я было удивился этому, но потом как-то зашел к нему утром, опохмелиться, что ли, не помню, а она в его кровати лежит! Это они уже врозь жили, у нее хахаль был. Я Пашку тогда еще спросил, не сходиться ли они собрались. Он, пьяный, хохочет, нет, говорит, это она мне проценты за рассрочку выплачивает. А Лидка хоть бы хны! Встала с кровати в одной рубашонке, трюхнулась ему на колени и водку по стаканам разлила.
Интересно, протянул Голубь. Ну, и дальше?
Дальше? Стала она ему деньги платить. Половину выплатила, а половину нет. Дом на нее оформлен, она его гонит, а денег не дает. Пашка и запил. Потом написал заявление в суд, чтобы ее попугать в суд он и не собирался. Наконец, вытянул из нее вторую половину. Вот тогда и зашел ко мне.
Об отъезде разговор был?
Конечно. Он расчет получил, к сестре собирался, а оттуда на юг. Я ему еще посоветовал положить деньги на аккредитив. Он их так в пиджаке и таскал, боялся, что Лидка уведет.
Когда он собирался ехать?
Товарков пожал плечами:
Вроде бы на следующий день. Мы тогда порядком нагрузились. Он плотницкий инструмент мне подарил, то есть обещал подарить.
Так и не подарил?
Нет, я его больше не видел. Дня через два зашел к Лидке спросить, где Пашка. Она меня матом через забор и весь разговор. Понятное дело: она домовладелица, а мы с Пашкой бичи, рвань. Лет восемь назад, когда она на раздаче работала, ее за бутылку водки да за флакон духов можно было на речку сводить, а тут переродился человек...
Про плотницкий инструмент ты ей не напомнил?
К чему? Пьяный разговор есть пьяный разговор. Я в таком виде что угодно пообещаю. Пили мы утром. Проспаться он до вечера вполне мог. А что уехал сразу мало какой резон у человека.
Не пойму я тебя что-то, задумчиво сказал Голубь. У него затекли ноги, и он встал. Сысоева ты знаешь, по-моему, хорошо, но почему-то верить ему
боишься. Не встретились перед его отъездом ты говоришь: мало ли что ему взбрело в голову. Не отдал тебе обещанный инструмент ты опять плечами пожимаешь: пьяный разговор. Он что? Болтун? Трепач?