Хьюджел, как и положено бизнесмену, обладал хорошей памятью. Сунув журнал в стол, он выплюнул жевательную резинку в мусорную корзину, взял телеграмму и отправился к Бобби Инмэну. Хьюджел, как и большинство воспитанных, людей, никогда не жевал резинку, если был не один.
НУ ВОТ И ВСЕ, ЧИП, сказал Питер Уэбб, заметно успокоившийся после выпитого. Ты слышал?
Вирджил слышал. То, что непосвященному могло показаться треском, в действительности было пистолетными выстрелами. Всего четыре, машинально сосчитал Чип и подумал, что ребята из группы захвата прекрасно знают дело.
Еще? За успех! Не дожидаясь ответа, Уэбб плеснул немного водки в каждый стакан.
Если за успех, то за твой, Питер. Как написано в одной книге: если ваше имя начинается с «П», то вы человек с аналитическим складом ума и очень въедливый.
А если с «В»? Уэбб уже держал стакан в руке.
Примерно то же самое, дружище.
Они выпили и снова закурили. Радостный женский голос объявил по аэропорту о начале посадки на рейс «Вашингтон Мюнхен», когда в комнату вошел сияющий начальник аэропорта.
Все в порядке, Пит, сказал он и недоуменно посмотрел на Вирджила.
Консультант по вопросам борьбы с терроризмом госдепартамента США. Чип уже встал из кресла и с великолепно поставленной улыбкой протягивал руку начальнику аэропорта. Старый друг Пита.
Мы воевали вместе, поспешно добавил тот.
Как выясняется, нам тоже приходится здесь воевать, ответил начальник аэропорта и пожал протянутую руку. Ну, я пошел.
Секунду. Вирджил взял его под руку. Люди целы?
Пассажиры да. Один турок убит, другой ранен. Еще двух они взяли голыми руками.
А вот начал было Чип.
Госдепартамент интересует диппочта? Начальник оказался довольно сообразительным. С ней все в порядке. Одному курьеру они набили шишку на макушке, второму рассекли кожу. Мешки целы.
Чего же эти турки хотели? отпуская локоть собеседника, произнес Чип.
Взорвать все к дьяволу, если западные немцы не отпустят из тюрьмы троих парней из их армии. Им не нравится то, что в Германии в почести другой мусор «серые волки» , конкурирующая организация. А еще они совсем, наверное, свихнулись требовали, чтобы для «несчастных угнетенных турок», вроде них, отдали канал нашей радиостанции в Мюнхене. Чтобы эти сукины дети смогли официально вещать на весь мир о «свободе и счастье». Иначе готовы были взорвать.
Что?
Что? Самолет, разумеется.
А русские там были? подойдя ближе к начальнику аэропорта, спросил Вирджил Чип.
Русские? Тот ошеломленно посмотрел на «консультанта госдепартамента». Ах, русские!.. Ну конечно же. Двое дипломатов возвращались из Москвы из отпуска.
Я так и думал, изобразив на лице озабоченность и скорбно покачав головой, произнес Чип.
Начальник аэропорта, почувствовав, что беседа идет к концу, спросил Уэбба:
Питер, все остальное в порядке? Он хотел спросить, не вторая ли это бутылка водки уже стоит на столе, но выразился более округло.
Ну! Собственно, я через полчаса «приземляюсь» и еду домой.
Да, на сегодня хватит. Начальник аэропорта пожал руку сначала Питеру, потом Чипу и вышел.
Пит, я тоже домой. Может, продолжим нашу беседу у меня? Только чего-нибудь съестного купим по дороге, а то в квартире холостяка бар полон, а холодильник пуст. Так что?
Я тоже не женат. Прежде чем Вирджил успел перебить его вопросом, Уэбб пояснил: Она схватила за горло какого-то молодого актера из тех, что играют благородных ковбоев в вестернах.
Чип шумно глотнул. Потом налил остатки водки себе и Питу:
Ты знаешь, моя тоже.
Ушла?
К актеру. Ей нужна светская жизнь, а мои заботы и нервотрепки для нее
Они выпили и вышли на улицу. Полицейский стоял и демонстративно охранял «порше» Вирджила.
Когда приятели влезли в машину и пристегнулись ремнями, Пит вдруг начал издавать звуки, больше всего похожие на всхлипывания.
Ты что?
Может, они обе ушли к одному и тому же актеру?
Мотор работал очень тихо, и, даже когда машина трогалась с места, громкое ржание Чипа и Уэбба заглушало шум двигателя.
Им было очень весело.
БОЛЬШИНСТВО КОЛЛЕГ по «разведывательному сообществу» очень высоко ценили Бобби Инмэна. Он руководил Агентством национальной безопасности, мыслил широко и смело и, главное, никогда, практически никогда, не подстраивал свои умозаключения под требования госдепартамента или окружение президента. Его считали прирожденным аналитиком,
умеющим до конца отстаивать свои убеждения. Сотрудников АНБ располагала к Инмэну даже внешность бывшего адмирала: благородная седина на висках в пятьдесят лет, слегка скошенный вправо рот, отчего создавалось впечатление улыбки Тяжеловатые веки оставляли глаза слегка прищуренными, и при первом же знакомстве с директором АНБ собеседник понимал, что имеет дело с человеком незаурядным.
Он больше любил говорить о своей работе, нежели о себе, и с огромным трудом репортеры выудили из него признание в том, что наиболее знающим писателем, специализирующимся на шпионских романах, он считает Джона Ле Карре. Потом выяснилось: ему не нравится, что большинство остальных коллег Ле Карре заполняют страницы своих произведений бесчисленными трупами шпионов. Из большого личного опыта Бобби Инмэн знал: в реальной жизни секретные агенты гибнут очень и очень редко.