Случается, сказал я равнодушно, по-прежнему сомневаясь, как следует себя вести с этим неведомо откуда свалившимся на меня «землячком». То, что он не знал языка, еще ни о чем не говорило сколько раз доводилось сталкиваться тут, в Канаде, да и в США, и в ФРГ с украинцами, слова произносившими по-английски. Как ни странно, это обстоятельство не мешало им быть воинствующими националистами. Смешно, право же, националист, не говорящий на «ридний мови». Но в наш дисплейный век язык, увы, становится скорее способом программирования разных ЭВМ, чем корнем, питающим нашу честь, гордость, уверенность в будущем
Но если вы думаете, что я имею какое-то отношение к тем, кто размахивает по делу и без дела лозунгами вроде «Свободу Украине!», то спешу отмежеваться от них. Нет, я никакой не приверженец советской власти и коммунизма. Если откровенно, вообще мало что в этом смыслю в местных
газетах, да и по телеку многого о вас не узнаешь, а расхожая брань давно приелась. Но однажды я проснулся среди ночи и сказал себе: «Джон, хоть ты и не понимаешь ни слова по-украински, но твоя прародина там, где похоронены деды и прадеды. И ты больше не сможешь отмахиваться от нее. Потому что она в твоем сердце. А с теми, кто распинается на каждом углу в любви к Украине-матери, а сам готов кинуть на нее первую же попавшуюся под руку атомную бомбу, тебе не по пути»
Похвально. Но мы зашли слишком далеко в биографические дебри, прервал я своего собеседника. Вы пока не сказали ничего о главном, ради чего мы тут и торчим
Вы правы, Олег Романько Мы действительно торчим у всех на виду Присядем где-нибудь в уголке. Джон Микитюк быстро, уверенным взглядом аборигена-завсегдатая окинул вестибюль, взял меня под локоть пальцы у него были стальные, я почувствовал их, хотя он и увлек меня за собой осторожно, вежливо, чтоб я не дай бог не решил, что меня волокут.
Мы очутились в дальнем углу за закрытым по причине столь позднего времени киоском с сувенирами. Сели в мягкий, глубокий диван и провалились почти до самого пола, даже ноги пришлось вытянуть хорошо, что тут никто не ходил.
Кофе? Виски?
Ни того, ни другого. Мне завтра чуть свет уезжать.
Вы уезжаете? В голосе Джона Микитюка прорвалось огорчение.
Да, в Лейк-Плэсид, на состязания по фигурному катанию. Итак, что вы знаете о деле Виктора Добротвора?
Во-первых, Виктор мой друг. Джон Микитюк взглянул на меня, словно проверяя, какое, это произвело впечатление. Я и бровью не повел, хотя это было для меня полной неожиданностью: мне нужны были доказательства, а не заявления.
Убедившись, что я остался холоден, он продолжал:
Познакомились лет пять назад в Нью-Йорке, на международном турнире. Я еще был любителем, выступал на Олимпиаде в Монреале, правда, не слишком удачно. Теперь профессионал, а нам еще не разрешено встречаться в официальных матчах. Хотя, если так и дальше пойдет, то усилиями господина Самаранча для профессионалов вскоре откроют и Олимпийские игры. Ну, это так Словом, мне понравился Добротвор-боксер, и я ему об этом признался без обиняков. Мы жили в одном отеле. Поднялись к Виктору в номер и проболтали почти до утра.
Это, как вы сами сказали, Джон, во-первых. Что во-вторых?
Во-вторых вытекает из во-первых, но раз вы, Олег Романько
Я прервал его и сказал:
Зовите меня Олегом. Не люблю, когда повторяют без толку фамилию, окей?
Хорошо, Олег, согласился Джон. Мне Добротвор понравился, больше того сегодня он нравится мне еще больше.
Уж не после этой ли истории? не утерпел я съязвить.
Джон Микитюк вскинул руку.
Не торопитесь, прошу вас, с выводами. Когда узнаете, в чем тут дело, вы не станете осуждать его, даже даже узнав, что он, возможно, специально, то есть сознательно взял в поездку эти лекарства.
«Так, значит, я был прав, решив, что Виктор меня жестоко обманул?» Лед обиды сковал сердце: так бывало со мной всегда, когда доводилось разочаровываться в человеке, которого любил.
Виктор честный человек. К моему глубокому огорчению, я узнал об этой операции слишком поздно, когда уже невозможно было предупредить Виктора об опасности. Хотя, скажу без обиняков, не все ясно и мне самому, но всех, кто приложил руку к этой истории, кажись, удалось вычислить
Джон, вы опять говорите загадками!
Но и вы, Олег, потерпите немного, самую малость и выслушайте мои объяснения! Микитюк вернул должок.
Ладно. Без спешки и факты. Голые факты.
По рукам. Так вы и впрямь отказываетесь что-либо выпить?
Даже кока-колу и ту не хочу.
Кока-колу я вообще не пью, потому что в ней содержится наркотик. Да, да, кокаин, если вам это не известно. У меня действительно пересохло в горле. Эй! Джон негромко, но как-то властно, уверенно окликнул официанта в белых брюках. «Сэвэн ап», два. Официант чуть ли не стремглав кинулся выполнять заказ, возвратился мигом с запотевшими баночками тонизирующего напитка и высокими бокалами. Еще чего нужно, Джон? поинтересовался он подобострастно.
Окей! поблагодарил Джон Микитюк, и официант неохотно попятился, буквально пожирая глазами моего собеседника.