В конце концов я позвонил прямо отсюда мисс Ричман. Но ее не было дома. Марселла смеялась надо мной и даже не пыталась это скрывать. Вы знаете, каково это, когда женщина смеется вам в лицо? Кажешься себе клоуном. Я был взбешен и перестал владеть собой. Я крикнул: «Я приглашу вместо тебя первую встречную! Первую юбку, которую встречу, кто бы она ни была!» Потом я схватил шляпу и хлопнул дверью. - Он помолчал. - Это все.
- Там.
- Хорошо, - похвалил его Бёджес. - Кто с ним был?
- Никто.
У Хендерсона лоб покрылся потом.
- Вы же видели: она пришла сразу после меня! Она весь ужин сидела рядом со мной. Вы должны были ее видеть.
Вы даже прошли один раз мимо нашего стола, поклонились и спросили: «Все в порядке, сэр?»
- Конечно, это моя обязанность. Я по крайней мере один раз подхожу к каждому столику. Я помню, что обратился к вам, потому что у вас был недовольный вид. И помню, что около вашего стола было два пустых кресла, смутно помню, что одно я поправил. Вы сами повторили мои слова. Раз я сказал «сэр», а я именно так сказал, значит, вы были один. Если посетитель с дамой, к нему обращаются «сэр и леди». - Его глаза неподвижно уставились на Хендерсона. Потом он обратился к Бёджесу: - Если этого не достаточно, я могу показать книгу заказов за вчерашний день. Вы убедитесь собственными глазами.
Бёджес согласился с этим предложением:
- Это никогда не повредит.
Метрдотель прошел в другой конец зала и достал из ящика книгу заказов. Он все время был у них на глазах. Он подал Бёджесу книгу и сказал:
- Ищите дату по оглавлению.
Все, кроме него, склонились над книгой. Он стоял в стороне. Записи в книге были сделаны карандашом, в оглавлении стояло: «Стр. 5-20, вторник». Вся страница была перечеркнута крестом, обозначающим, что этот день навсегда закончился. Но это не мешало прочитать написанное.
На странице было десять имен, записанных столбиком:
- стол 18-Роджер Эшли, для четверых (зачеркнуто);
- стол 5 - миссис Рейбулн, для шестерых (зачеркнуто);
- стол 24 - Скотт Хендерсон (не зачеркнуто).
За третьей фамилией в скобках стояла единица. Метрдотель объяснил:
- Если фамилия зачеркнута, значит, пришли все. Если не зачеркнута - вообще не пришли. А если не зачеркнута, но за ней написана цифра, значит, пришли не все и остальных еще ожидают. Цифры в скобках пишутся, чтобы я видел, сколько человек пришло. Мне не приходится спрашивать, я сразу вижу, куда их посадить. Даже если они явятся только к десерту, все равно я перечеркиваю фамилию.
Отсюда видно, что сэр заказал столик на двоих, но пришел один, его гость или гостья не явилась.
Бёджес провел пальцами по этой строчке, чтобы определить, не было ли что-то стерто.
- Структура бумаги не нарушена, - сказал он.
Хендерсон уронил голову на стол.
Метрдотель сказал:
- Для меня важна книга, и она говорит, что » мистер Хендерсон ужинал у нас вчера вечером один.
- Этого достаточно. Запишите его имя и адрес, на случай, если он нам еще потребуется. Теперь официант, который обслуживал этот стол. Митри Малофф.
Для Хендерсона ничего не изменилось. Страшный сон продолжался.
Новая фигура подходила скорее для комедии. Официант заметил, что один из детективов что-то записывает и сделал рукой жест, напомнивший всем старую рекламу:
- Не так писать! Извините, господа. Писать букву «Д», но не читать.
- Так зачем тогда ее писать? - ухмыльнулся один из детективов.
- Мне наплевать на эту букву, - заявил Бёджес. - Я хочу знать, обслуживаете ли вы двадцать четвертый стол.
- Да, столы от десять до двадцать семь; там обслуживаю я.
- Вы вчера обслуживали этого человека за двадцать четвертым столом?
Официант воспользовался случаем проявить свою профессиональную вежливость:
- Да, конечно! - Он весь сиял. - Добрый вечер! Как поживаете? Надеюсь, вы скоро снова нас посетите.
Он, вероятно, не признал в них полицейских.
- Он придет к вам не скоро, - заверил его Бёджес и жестом остановил поток восхвалений в адрес ресторана, который собирался вылить на них официант. - Сколько человек было за столом?
У официанта был недоумевающий вид, как у человека, который изо всех сил старается помочь, но не знает, чего от него хотят.
- Только он, он один.
- Без дамы?
- Нет, дамы нет. Какая дама? - И официант добавил с невинным видом: - Почему? Он потерял даму?
Все покатились со смеху. Хендерсон открыл рот и осторожно набрал воздуха, как будто у него что-то болело.
Официант видел, что развеселил их, скромно мигал глазками, но, вероятно, так и не понял, чем вызван его успех.
Хендерсон отозвался голосом, в котором слышалось отчаяние побежденного:
- Вы подвинули ей стул, открыли меню и подали ей. - Он ударил себя кулаком по голове: - Я видел, как вы это делали.
Официант начал божиться с искренностью, типичной для славянина, сильно жестикулируя.
- Конечно, я подвину
стул, если придет дама. Но когда не вижу даму, почему подвину стул? Я подвину стул для воздуха? Если я не вижу человека, я открою меню и подам ему?
Бёджес предупредил его:
- Обращайтесь к нам, а не к нему. Он арестован. Официант повернул голову, поток его красноречия лился дальше: