Дело, разумеется, не только в химическом составе. Были и другие признаки, однако чтобы
Доктор, мне кажется, в данный момент мы не касаемся этих самых признаков, резко прервал его Гамильтон Бюргер. Вам был задан вопрос только о химическом составе пилюль, или таблеток, и о времени и месте, где они были обнаружены.
Очень хорошо, сказал доктор Кинер.
Меня интересует еще вот какой вопрос, продолжил Мейсон, в четыре последних дня до смерти миссис Бейн не меняли ли вы метод лечения?
За четыре последних дня до смерти нет, не менял. До этого доза была немного посильнее. Кроме того, и я должен прямо здесь заявить, что я проявлял особую осторожность в лекарственных дозировках, ибо боялся, что у больной может развиться предрасположенность к самоубийству. Вот почему я старался никогда не давать излишнее количество пилюль, или таблеток, чтобы пациентка не могла накопить смертельную дозу. Мистер Мейсон, вы довольны моим ответом?
В определенной степени, да, согласился адвокат. Большое вам, доктор, спасибо.
Судья Ховисон взглянул на Гамильтона Бюргера:
Сейчас 16.30, Бюргер. Есть ли у вас свидетель, которого вы могли бы вызвать и который
Боюсь, что на полный допрос свидетеля времени нет, ваша честь, хотя, мне кажется, мы могли бы все же начать уже сегодня, так как я предвижу весьма пристрастный перекрестный допрос со стороны моего уважаемого коллеги, который несомненно займет довольно-таки много времени.
Ну что ж, это ваше право, любезно согласился судья Ховисон.
Тогда я попрошу, вызвать мистера Натана Бейна, деловито распорядился Гамильтон Бюргер.
Натан Бейн выступил вперед и был приведен к присяге. Сейчас он выглядел совершенно иначе, и это стало сразу же заметно, едва он появился в свидетельской ложе. Это был совсем другой Натан Бейн, чем тот, которого Мейсон выставил в таком невыгодном свете во время процесса по делу Нелли Конуэй. Было видно по всему, что он тщательно приготовился, был основательно натаскан и полон решимости пустить в ход, не упуская не малейшего шанса, всю силу своего ораторского дара.
Гамильтон Бюргер поднялся и подошел к свидетелю, который старательно демонстрировал чувство скромного достоинства и откровенную искренность.
Мистер Бейн, задал он свой первый вопрос, вы вдовец, муж покойной Элизабет Бейн?
Да, сэр.
И по условиям завещания, которое представлено для утверждения, вы не наследуете никакой части ее состояния?
Нет, сэр. Ни единого цента.
Вы выслушали показания Нелли Конуэй, где говорится, что вы вручили ей определенные лечебные средства для передачи своей покойной жене?
Да, сэр.
Мистер Бейн, будьте любезны, расскажите мне и членам жюри присяжных, и я прошу вас быть предельно откровенным с нами, обо всех обстоятельствах, связанных с этим делом.
Натан Бейн глубоко и сокрушенно вздохнул, повернулся и прямо посмотрел на членов жюри.
Мне трудно и очень горько сознавать это, но я вынужден признаться, что я сам, только я сам, исключительно по собственной опрометчивой глупости, загнал себя в безысходный жизненный тупик, который закончился так неожиданно и трагически. Я глубоко, очень глубоко сожалею о случившемся, и я готов изложить все факты, которые позволят вам, уважаемые члены жюри
Так излагайте их без всех этих театральных эффектов, прервал разглагольствования Бейна Мейсон. Ваша честь, я протестую. Этот свидетель не излагает факты, а предлагает готовые выводы для жюри. Пусть он отвечает на прямо поставленные вопросы и излагает только факты и одни факты.
Мистер Бейн, излагайте факты, предложил Гамильтон Бюргер с едва заметной самодовольной ухмылкой.
Натан Бейн, усиленно изображая своим видом кающегося грешника, продолжил голосом, выражавшим глубокое сожаление и неподдельное смирение:
В моих отношениях с женой за последние месяцы было все, кроме счастья. Я действительно попросил
Недли Конуэй передать Элизабет четыре таблетки и присмотреть, чтобы она их приняла, но сделать это так, чтобы ни врач, ни кто-либо другой об этом не узнали.
Что это были за таблетки? осведомился деловым тоном Гамильтон Бюргер.
Их было четыре, ответил Бейн. Две из них пятигранные таблетки аспирина, две другие снотворное.
Гамильтон Бюргер, поднаторевший в юридических тонкостях
и стратегии судебных процессов, понизил голос до точно отмеренной дозы симпатии и сочувствия, подчеркнув, что ему неприятно подвергать Натана Бейна такому суровому испытанию, но в интересах правосудия сие необходимо.
Будьте любезны, расскажите присяжным о причине ссоры с женой перед ее смертью?
И снова Натан Бейн повернулся, посмотрел на членов жюри, затем опустил взгляд и робким смиренным голосом промолвил:
Я лгал жене, изменял брачной клятве, и она узнала о моей супружеской неверности.
Это единственная причина? уточнил Гамильтон Бюргер.
Мы все больше и больше отдалялись, признался Натан Бейн и в порыве искренности, устремив глаза на жюри, как бы обнажая до глубины свою душу, проникновенно произнес: Если бы этого не случилось, я не искал бы связей на стороне, но Он оборвал фразу, приподнял руку, махнул в отчаянии и снова опустил глаза.