Я поддержала её с энтузиазмом. Мало того, мимо носа, так ещё попадает в когти таинственных проходимцев, которые позорят нашу действительность. По данному пункту взгляды у нас совпадали, и потому я с интересом слушала продолжение.
Пани Крыскова всякие сомнения и угрызения уже пережила. Подтвердила, что бриллианты приходят из Советского Союза довольно регулярно, валютный пересчёт смехотворный и официальная их цена грошовая; по причинам, коих я не уразумела, камни идут через министерство внешней торговли и через центральное управление попадают иногда и в ювелирные магазины, но в продаже их не сыщешь. Некоторое время задерживаются в подсобных помещениях, после чего их отсылают на переоценку, и там они исчезают с концами. Бывает, камень приобретает «случайный» покупатель, старательно выбранный с согласия руководства, а первому встречному бриллианты показывать, мягко говоря, не рекомендуется. У продавщицы из ювелирного магазина в Аллеях Иерусалимских были большие неприятности, теперь работает на фарфоре перешла по собственному желанию, и в ювелирный ей путь заказан. Кое-кого из руководства пани Крыскова знает лично, и у неё есть шанс стать такой случайной покупательницей. Загвоздка в следующем: нет ходов в упомянутом министерстве, где существует тайный распределитель и где решается, какие камни в какие магазины отослать. Сроков доставки она тоже не знает.
Но попробую через центральное управление, заключила она. Трудно, а вдруг да удастся. А вы мне нужны, чтобы купить.
Я слушала её с довольно противоречивыми чувствами. С одной стороны, меня ужасно интриговали все эти, с позволения сказать, государственные тайны, о которых не имела и понятия, а с другой, уже представляла разговор с Божидаром. Он решительно отрицал возможность таких ситуаций, не допускал даже мысли о коррумпированности уважаемых государственных мужей. И вот, пожалуйста, у меня будет информация из самого источника!
Пани Крыскова продолжала.
С вами все в порядке, вы в безопасности. Вас не выбросят с работы, правда? Ничего вам не сделают, ничего у вас не отнимут. У меня положение иное. Понятно, необходимо ваше согласие. Прямо говорю дело скользкое, тайна абсолютная: вы, я, заведующий, прибылью надо поделиться, не будет же он даром рисковать Это какая-то мафия, тесно сбитая клика, жадная, гнусная, способная на все. Никто не должен знать, кто вы, чем занимаетесь, никому ни слова, понимаете?..
Ещё бы не понимать! Основная проблема пани Крысковой доступ в этот конфиденциальный распределитель
в министерстве. Я подумала насчёт Гутюши.
Десять процентов ваши, заявила пани Крыскова. И не протестуйте, иначе я буду чувствовать себя неловко.
Я пообещала хранить секрет и, однако, призадумалась. Моё участие в прибыли могло испортить все дело. Сумма, впрочем, будет небольшая, так что куда ни шло. В конце концов я уступила. Пани Крыскова, в отличие от меня, была настроена весьма решительно, видать, здорово достали её семейные заботы.
Сразу же от неё я позвонила Тадеушу, где находился Гутюша, вторую половину дня и вечера они проводили вместе из-за проекта. Условилась с ним на площади Трех Крестов и пообещала подбросить домой.
Эва ругается, мы с тобой вроде не заметили два мусоропровода, сообщил он, садясь в машину. Может, замурованы или что. Пусть едет, сама ищет. А ты чего?
Я тронулась на юг.
Мне нужна государственная тайна, начала я без всяких вступлений.
Из нашего бюро? удивился Гутюша.
Какое. В министерстве внешней торговли. У тебя там вроде знакомый есть, сейчас скажу, о чем речь.
Я рассказала весьма приблизительно о пани Крысковой и о нашей затее. Услышав про бриллианты, Гутюша принялся подробно расспрашивать, какой камень я видела сама. Пока я все ему выкладывала, моё умственное затмение как рукой сняло, и навалилась такая слабость, что пришлось сбросить скорость как раз в Аллее Собес кого, где стоянка запрещена. Я съехала в Черноморскую и остановилась где попало.
Расстроилась донельзя. Не из-за Гутюши он заслуживал полного доверия, а при мысли о том, что я могу натворить по своей рассеянности. Ведь не Гутюша сказал о знакомом из министерства, а Павел, к тому же вовсе не знакомый Павла, а отец его приятеля работал там, и, кроме того, не бриллиантами занимался, а гашишем. Гутюша сроду не упоминал о торговых контактах, а я, поклявшись хранить абсолютную тайну, проинформировала его на этот счёт обширно и всесторонне. Что я ещё могу наболтать, Господи прости, и кому?!!..
Я прямо-таки застонала.
Гутюша! Умоляю, держи язык за зубами, а лучше всего нажрись в стельку и забудь мою чёртову болтовню. Я по ошибке, сдуру выболтала тебе секрет! Гутюша безгранично изумился.
По ошибке? Как же так?
Да мне померещилось, что ты знаешь кого-то из министерства, а на самом деле ничего подобного, ты знаком с кем-то из прозекторской, насчёт министерства совсем другой.
А кто это сказал? возмутился Гутюша.
Как кто? Да ты же!
Я? Впервые слышу. Уж такой туманистый-то я не бываю, чтобы вовсе не понимать своих отчётов.
От такого разговорчика у меня вообще голова кругом поехала.