Но Константин
Павлович быстро и довольно равнодушно проглотил вкусный завтрак и засобирался на службу. Клавдия попробовала напомнить ему про постельный режим, но Константин только отмахнулся, дескать, заеду к доктору и скажу, что прекрасно себя чувствую.
Наводя порядок в комнате хозяина, служанка увидела на столе листы с ночными художествами Мирошникова. Она долго сидела на стуле, вздыхая и шепча:
Так-так-так, Клавка, дождалась. Втюрился хозяин. Не могут мужики без ентого сладкого. Ну, посмотрим, авось все и обойдется. Хозяйки еще мне тут не хватало. А как хорошо жили-то! Дружно!
Потом, копируя привычки хозяина, постучала пальцем по корпусу компаса, посмотрела на танец стрелки и снова вздохнула.
А барыня Серафима Гордеевна всегда свои семена ценила, и потому цветники у нее были всем на зависть. Мысли у садовника на события дня убийства поворачивались туго, из всех печальных дел у него крепко в голове сидело только то, что кому-то не понравилось оформление главной хозяйкиной клумбы. Мирошников, в очередной раз затеяв допрос с ним, в конце концов, плюнул и со словами: «ну, и туп же ты, братец», выгнал его вон.
Огласили завещание. Как и предполагалось, ближники покойной получили небольшие суммы, были завещаны деньги на нужды прихода и назван наследник. Все комнаты дома, кроме личных помещений Серафимы Гордеевной, были открыты, и постепенно жизнь пошла своим чередом в ожидании приезда нового хозяина.
Вот только нераскрытое убийство и покушение на должностное лицо остались висеть тяжким камнем на репутации полицейских и судебных служб. Встречаясь со своими коллегами или находясь в суде, Мирошникову часто приходилось отвечать на иногда насмешливые вопросы, но вскоре и это прекратилось, поскольку новые события заставляли забыть о старых. Дело еще не было закрыто, но о нем все меньше вспоминали.
А у Мирошникова кроме дел по судебной части жизнь была наполнена сердечными отношениями. Машенька казалась ниспосланной небесами.
Они встречались с девушкой очень часто, если не мешали служебные дела Константина Павловича, много гуляли и подолгу сидели на открытой террасе ресторана «Парадиз». Потом Мирошников довозил девушку до домика, который брат и сестра снимали на лето, и передавал ее с рук на руки Василию. Тот присутствовал при встречах Марии с ухажером только в самом начале отношений. Обычно он выходил встречать их, держа в руках очередной томик книги, рассеянно здоровался с кавалером сестры и удалялся. Иногда брата не оказывалось дома, тогда молодые люди еще долго сидели в саду и разговаривали, разговаривали, разговаривали.
В городе уже ни для кого не были секретом отношения завидного жениха, господина судебного следователя, с дачницей из усадьбы Коротково. Маменьки городских девушек на выданье все меньше и меньше надеялись на то, что получится заинтересовать своими дочками молодого человека, семимильными шагами движущегося к алтарю. Это было видно невооруженным взглядом.
Семьи директора городской гимназии и главного режиссера театра еще пытались зазвать его на обеды, но он отговорился сугубой занятостью, даже не догадываясь, какие страдания тем самым наносит молоденьким обитательницам домов.
На квартире Мирошникова тоже обстановка грозила локальным бытовым взрывом. Вернувшись вечером домой, Константин даже внимания не обращал на новые блюда, которые готовила Клавдия по рецептам, добытым у знакомой кухарки из образцового, по ее мнению, дома полицмейстера. Часто эти новинки оставались вообще нераспробованными, поскольку хозяин приходил уже сытым. Ему нужны были только свежие белоснежные воротнички на следующий день и чистая постель. Уютные привычные скандалы остались в прошлом, и Клавдия приходила в отчаяние.
Но никакие сердечные увлечения не могли отвлечь Мирошникова от его служебных обязанностей. Наконец завершился затянувшийся ремонт его кабинета, хозяин обживал его, распихивая в многочисленные шкафы папки и справочники, а потом с удовольствием располагался за новым большим столом и работал с документами.
Очень короткий период затишья в преступном мире прервала серия случаев злодейских нападений на обеспеченных горожан.